Легендарный детский музыкальный театр им. Н. И. Сац представил уникальную постановку — оперу современного композитора Владимира Мартынова “Упражнения и танцы Гвидо”. Полуторачасовой спектакль повествует о монахе Гвидо Аретинском, создавшем европейскую нотацию.

РИА Новости  пообщалось с художественным руководителем театра и режиссером Георгием Исаакяном, который рассказал о том, зачем детям и взрослым смотреть этот спектакль и почему оперу играют за кулисами театра.

— Вы поставили очень необычное сложное произведение. Эту оперу Владимир Мартынов написал 20 лет назад, но она ни разу не была воплощена на сцене. Как вы пришли к этой идее?

— Наш театр все время ищет новые и еще не звучавшие произведения. Мы ищем вещи разноплановые, для разной аудитории, несущие разную функцию. Одна из главных функций нашего театра — это просветительская миссия, приобщение зрителей к мировой культуре.

Опера Мартынова — это произведение и остросовременное, и погруженное в историю, и просветительское. Она, собственно, описывает тот момент, когда возникла музыка в современном ее понимании.

Еще один мотив, уже личный. Двадцать лет назад я, тогда еще молодой начинающий режиссер, должен был ее ставить на российско-германском музыкальном фестивале. Премьера не состоялась по финансовым причинам.
С тех пор произведение это меня не отпускало, я постоянно к нему мысленно возвращался, понимая, что эта опера требует сценического воплощения. Мне, как режиссеру, хотелось, чтобы это произведение полностью открылось навстречу зрителю.

— Вы сочинили некий сюжет, который в партитуре не прописан. На сцене есть молчаливый персонаж — монах, собственно, сам Гвидо Аретинский. Насколько было сложно придумать некую сценическую историю?

— Эта опера — переписка Гвидо Аретинского и папы римского. Мне нравится этот момент, когда композитор сталкивается впервые со своим произведением на сцене. У меня несколько раз были такие моменты с современными композиторами. Момент, когда для самого автора произведение открывается неожиданной стороной.

Владимир Иванович Мартынов мне говорил, что был потрясен спектаклем. Я думаю, что он в каком-то смысле не очень верил, что это можно сделать полноценно сценически. Я думаю, он больше представлял себе это как полусценическую кантату, ораторию.

И когда спектакль стал оживать, насыщаться деталями и подробностями, для него самого в этом были какая-то новизна и радость.

— Как отнеслись к идее постановки певцы и музыканты театра? Ведь такой спектакль — это невероятно сложная музыкальная работа.

— В последнее время мы привыкли к тому, что ставим перед собой задачи, превышающие наши силы. И когда ты ставишь такие задачи, то растешь. Конечно, на первых репетициях было очень сложно разобраться в этой “вязи” звуков.

Но опять же, можно было видеть от репетиции к репетиции, как лица артистов и музыкантов просветлялись. Для меня всегда показательно то, сколько человек сидит на репетиции. На этих репетициях сидели все составы и технический персонал.

— Спектакль играют в неожиданном и необычном помещении — живописном цехе театра. Это как нельзя лучше соответствует самой опере. Насколько сложно технически было превратить этот цех в зрительный зал?

— Безумно сложно. Как идея это было очень красиво. Мы с художником Валентиной Останькович долго ходили по театру, потому что понимали, что “поселять” этот спектакль на сцене — это лишить его какой-то очень важной составляющей. Для него нужно соответствующее пространство с акустикой, атмосферой. Долго ходили по подвалам, чердакам, нашим коридорам.

И когда зашли в живописный зал, поняли, что это идеальное место. По сути, мы имели только стены и коммуникации, все остальное пришлось делать заново.

Основная функция этого зала — роспись декораций. На полу здесь расстилают ткани, а с балконов художники могут увидеть всю декорацию полностью. Этот зал — один из самых больших живописных залов в Москве — достояние театра.

Будет сложно координировать показы спектакля и нормальную работу цеха, но, я  думаю, оно того стоит. Результат оправдывает эти усилия. Мне кажется, в этом и есть это невероятное путешествие в сердцевину театра, когда ты идешь сквозь декорации, мимо готовящегося спектакля. Для сотрудников это обыденность, а для зрителей — приключение.

— Есть стереотип относительно того, что такое детский театр в принципе. Как этот новый спектакль изменит ваших зрителей?

— Наталья Сац создавала этот театр в совершенно другое время, когда было полноценное образование, по центральным каналам передавали симфоническую музыку и телеспектакли лучших театров. Фактически мы сейчас пытаемся восполнить эту расширяющуюся дыру: у нового поколения все меньше возможностей соприкоснуться с мировой культурой.

Ссылка на то, что в интернете можно все посмотреть, на мой взгляд, абсолютно лживая. Для того чтобы посмотреть, нужно иметь запрос. Чтобы вбить в строку поиска, нужно знать, что ты хочешь посмотреть.

С какой радости ребенок будет смотреть что-то про барочную музыку, если он с этим никогда не соприкасался?  Поэтому наша миссия теперь гораздо шире — это новое просвещение.

Источник публикации РИА Новости, 01.07.2017, Анна Кочарова