Репрессированные музыканты. Евгений Микеладзе

Евгений Семенович МИКЕЛАДЗЕ (1903–1937) — главный дирижер Грузинского театра оперы и балета. Арестован 4 ноября 1937. Расстрелян 22 декабря 1937
Репрессированные музыканты. Евгений Микеладзе

Евгений Семенович Микеладзе, ученик Н. Малько и А. Гаука в Ленинградской консерватории, главный дирижер театра оперы и балета имени З. Палиашвили, основатель Государственного симфонического оркестра Грузии, стал жертвой вражды между своим тестем, старым большевиком Иваном (Мамия) Орахелашвили и Л. Берией. Именно Микеладзе, по замыслу Берии, должен был дать «показания» о «контрреволюционной деятельности» Орахелашвили. Он должен был «подтвердить», что в Грузии «существовала антисоветская, подпольная организация». Разумеется, «членом» этой «организации» дирижер должен был назвать и себя, и тестя, и своих коллег.

Микеладзе был арестован по личному приказу Л. Берии 4 ноября 1937 накануне премьеры оперы Палиашвили «Латавра», поставленной к 20-летию Октября.

ПИСЬМО НА ИМЯ МИНИСТРА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ ГРУЗИИ НКВД Гр.ССР – Гоглидзе

После приезда с декады из Москвы, меня призвал Горделадзе и предложил работать в контрреволюционной организации. В начале отказался, но после согласился и Горделадзе предложил составить план по опере, который явно провалился бы, который он утвердил, в частности невозможности сделать до Октябрьских торжеств новые постановки «Кармен», «Эсмеральда», «Латавра» и особенно «Латавра», которая должна была бы только за один месяц октябрь, быть поставлена на высоте, к двадцатой годовщине октября. Даже за четыре дня до «Латавры», правление по делам искусств в лице Гигошвили, категорически ставило вопрос, если не готова «Латавра», лучше ее перенести на позже и признать, что театр, или вернее художественный руководитель Микеладзе не обеспечил верного плана и Микеладзе, Я, сумел убедить художественный совет и представителей актерских и др. цехов, что мы сумеем на должной высоте поставить этот спектакль за оставшийся 4 дня.

4-го ноября, после генеральной репетиции, уже на очень расширенном совещании поставил вопрос о снятии, но я все же сумел убедить совещание, что сделать надо кое-какие поправки и спектакль пойдет даже очень хорошо. Не знаю, пошел этот спектакль или нет, потому что я был арестован на этом заседании.

Кроме всего этого, я умышленно не давал возможности репетировать и сам лично в отношении певцов партийцев Бутхузи, Цагурия, Джанашия, наряду с этим предоставляя другим певцам, к которым я относился хорошо и большее количество уроков, репетиций, в общем, обставлял певцов, к которым я относился хорошо и даже с ними занимался больше, чем было необходимо за счет певцов партийцев, которые обставлялись явно недостаточно. Кроме того, у меня были выступления на общих собраниях, где вопросы ставились совершенно не материальной части, при потери (материи, досок, гвоздей и др.), где я сваливал вину невыполнения художественности спектакля на дирекцию, которая не обеспечивает материалами, а потому и срывается качество спектакля.

Я не давал достаточно количества репетиций Азмаипарашвили, который вынужден был делать спектакли без подготовки, а потому и проваливалась и продукции спектакля, что отражалось на финансовых делах театра, отсюда и недостача материалов и кроме того, задерживался рост Азмаипарашвили, которому я не давал даже симфонических концертов в опере объясняя, что Азмаипарашвили недостаточно талантлив для симфонии и мне верили потому, что со мной считались. Затем я искусственно повышал зарплату, прежде всего оркестру, а затем в последнее время и хору. Приглашая оркестрантов на большие ставки и платя за их комнаты по 300-400 руб., местные оркестранты требовали повышения зарплаты и этим повышался и общий фонд зарплаты.

В последнее время, в продолжении двух месяцев, я настаивал на прибавке зарплаты хору, не смотря на то, что и директор Арчвадзе и Управление считало, что есть разрыв по фонду зарплаты, 50-80 тысяч и вообще 250-300 тысяч по бюджету оперы, то разговоров по прибавке хору до нового бюджетного года не может быть и речи, но я здесь сумел убедить и местком Васадзе и Партком Убилава и мы вместе как будто бы за два месяца к концу уговорили и Арчвадзе и Управление пойти на прибавку, но кажется еще хор не получил, но безусловно, эта прибавка хору увеличит разрыв фонда зарплаты еще больше, чем он был.

Дальнейшее показание дам на следующем допросе.

Микеладзе
6.ноября.1937 г.

Верно – нач. 5 отд. 4 отд. УГБ, лейтенант Госбезопасности Абазов»

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
2 декабря 1937 года

ВОПРОС: Вы подтверждаете вше заявление от 6.11.37. о том, что собирайтесь дать следствию чистосердечное признание?

ОТВЕТ: данное мною заявление от 6.11.37. подтверждаю! Сейчас я хочу с полной откровенностью заявить, что хочу дать чистосердечное и исчерпывающее признание о моей к/р (контрреволюционной – Т.С.) деятельности! Я окончательно пришел к решению о безнадежности моего дальнейшего сопротивления и осознал всю тяжесть моего преступления против Советской Страны и готов дать следствию любые показания…

ВОПРОС: скажите — в чем вы обвиняете себя?

ОТВЕТ: я признаю себя виновным в том, что состоял в антисоветской организации правых Грузии, в которую меня в мае 1937 года, втянул председатель управления искусств при совете народных комиссаров Грузии Ермалоз Горделадзе.

ВОПРОС: на какие основания и на какие условия втянул вас Ермалоз Горделадзе в антисоветскую организацию правых?

ОТВЕТ: С Ермалозом Горделадзе у меня были очень близкие отношения. Часто встречались с ним как на работе, так в семейной обстановке. Мы с ним особенно с близились во время декады оперного искусства Грузии в Москве. После декады, мы продолжили наши встречи, во время которого он впервые высказал свои антисоветские взгляды. В частности, в марте 1937-го года, вместе с Вл. Бокучава, в пьяном состоянии, он высказал свое бескрайнее недовольство о награждении актеров театра. Он, Горделадзе, был недоволен тем, что не смотря на предположения, вместе с теми кто истинно заслуживал награды, в том числе он назвал меня и Цуцунава, ордена дали и тем, кто это совершенно не заслуживал! Он так же выразил свое недовольство в том, что не объективно оценили его заслуги и вручили лишь «Орден знака почета». Несколькими днями ранее, то же самое говорил мне и сам Бокучава. (…)

Это настроение повлияло на меня и я постепенно присоединился к антиреволюционным беседам и дальше продолжалось в присутствии художника Вирсаладзе и Бокучава. С Вирсаладзе я был в близких отношениях.

(…)

В мае 1937-го года, Горделадзе, не тая, сказал мне, что существует антисоветская организация, которая собирается силовыми путями устранить партийное руководство и свергнуть местную власть советов… и, добавил, что для удачного выполнения намеченных целей, ему необходимо приобщить к этому людей из сферы искусства и вместе с ними проводить вредительскую деятельность во всех отраслях культуры! (…)

Я выразил солидарность Горделадзе в контрреволюционных указаниях и дал согласие стать членом правых в антисоветской организации, для дальнейших выполнений заданий этой организации…

ВОПРОС: Дайте нам показания о ваших контрреволюционных связях с Мамии Орахелашвили!

ОТВЕТ: У меня не были к/р (контрреволюционные) связи с Мамии Орахелашвили. Во время моих путешествий в Москву, я с ним встречался в семейной обстановке, но никаких к/р бесед у нас с ним не было. Припоминаю лишь один случай, когда я по поручению Мамии Орахелашвили привез пакет на имя Папулии Орджоникидзе. Суть письма мне не известен и я не считаю, что выполнил к/р задание! Другие поручения Орахелашвили, я не выполнял.

ВОПРОС: Следствие считает, что вы не даете чистосердечные признания! Нам точно известно, что вы, по поручению Ерм. Горделадзе, обеспечивали связь между Орахелашвили и антисоветской организации правых Грузии. Прекратите упрямство и дайте нам верные показания!..

ОТВЕТ (продолжение допроса): я абсолютно чистосердечно заявляю, что никаких к/р заданий я не принимал и не выполнял! Я не собираюсь утаивать что-либо от следствия и говорю только правду!

ВОПРОС: Мы сегодня прекращаем допрос и даем вам возможность подумать, чтобы дать нам исчерпывающие показания!

Допрос прекращен. 2 декабря, 1937 г.

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
11 декабря 1937 года

ВОПРОС: Вы утаили от следствия вашу шпионскую деятельность, а так же не сообщили о работе известной вами антисоветской шпионской организации. Собираетесь ли вы дать нам чистосердечные показания выдвинутом нами в обвинениях?

ОТВЕТ: Да, признаюсь, что я утаил от следствия о деятельности в шпионской организации мое участие. А так же участие, в моей шпионской деятельности известных мною лиц. Я решил окончательно и чистосердечно признаться во всем до конца и разоружится. Признаюсь, что я был членом антисоветской организации правых Грузии и в то же время был членом разведывательной шпионской группы, в котором был завербован в начале 1937-го года бывшим Секретарем Закавказского Комитета Коммунистической Партии (Большевиков) Мамия Орахелашвили».

ПРОШЕНИЕ О ПОМИЛОВАНИИ

«…у меня нет никаких моральных прав обратится к Секретарю ЦК Грузии, к товарищу Л.П.Берия, но все-таки прошу смягчить мне наказание и дать мне возможность своим трудом, каким бы он тяжелым не был, вернуть права на гражданство СССР.

Евгений Микеладзе. 13 декабря. 1937 г.»

ПРИГОВОР «ТРОЙКИ»

«Расстрелять. Имущество принадлежащее ему, конфисковать. 22 декабря 1937».

В тот же день Евгений Микеладзе был расстрелян. Ему было 34 года. И. Орахелашвили расстрелян 11 декабря. Их сыну и внуку Вахтангу, ставшему знаменитым режиссером-документалистом, было 6 месяцев. Вместе с матерью, осужденной на 15 лет, он был отправлен в Казахстан. Поступить во ВГИК ему помог Д.Д. Шостакович. А будучи уже признанным мэтром жанра, В. Микеладзе снял цикл телефильмов «Документальный детектив», за который в 2006 получил премию ФСБ в номинации «Телевизионные и радиопрограммы».

Таковы повороты и превратности судьбы.