Редкости

Новаторство и эксперименты – действительно ключевая черта репертуарной политики Театра имени Н. И. Сац. Смело и по-детски бесшабашно труппа под руководством Георгия Исаакяна берется за новую и малоизвестную музыку: «Маленький Арлекин» Карлхайнца Штокхаузена (2014), «Упражнения и танцы Гвидо» Владимира Мартынова (2017), «Жестокие дети» Филипа Гласса (2020). Диапазон возможностей театра радикально расширился. Недавно в афише вновь появилось редкое имя – и еще более редкая партитура: за 102 года с момента премьеры «Нуш-Нуши» Пауля Хиндемита прозвучала в России впервые.

«”Нуш-Нуши” – из тех опер, которые я обнаружил, будучи еще студентом ГИТИСа, – рассказывает Исаакян. – Это была, что называется, “случайная находка”. Мы тогда часто сидели с партитурами в библиотеке Московской консерватории, и мне в руки попался клавир “Нуш-Нуши”. Конечно же, я загорелся <…>. Пряное сочетание немецкого экспрессионизма, ориентализма и такого древнего вида искусства как театр бирманских марионеток, конечно, очень будоражило тогда и будоражит сейчас».

На Западе «Нуш-Нуши» также исполняется крайне редко. За последние 10 лет, по информации с сайта Operabase, она звучала лишь дважды – в 2012 в Бонне, в 2013 в Оснабрюке. При этом достаточно регулярно ставятся оперы «Кардильяк», «Новости дня», «Гармония мира», «Святая Сусанна», «Художник Матис», «Туда и обратно».

На российской же сцене из 9 опер, написанных Хиндемитом, представлена всего одна: короткий одноактный скетч «Туда и обратно» в феврале 2020 показал московский театр «Геликон-опера».

Контекст

В то время как Эрвин Шульхоф писал дадаистскую «Симфонию Германику» (1919), где в жесткой форме высмеивал немецкую военщину и немецкий национальный дух, Пауль Хиндемит был занят выяснением отношений со стилями и идолами XIX века, преодолением-освоением-осмеянием романтизма (аналогичным путем пошла парижская «Шестерка») – этому посвящен цикл его ранних одноактных опер. Гротескно-вагнеровская опера о войне полов «Убийца, надежда женщин» (1919), своим кровожадным мифологизмом напоминающая картины Франца фон Штука,  импрессионистски-сладострастная «Святая Сусанна» (1921) о святотатственной любви молодой монахини к деревянной статуе распятого Христа – и «Нуш-Нуши» (1920), «экзотическая опера для бирманских марионеток». В основе сюжета «Нуш-Нуши» – пьеса 1904 года; ее автор Франц Бляй в юности был вагнероманом, затем стал писать для сатирического журнала «Симплициссимус» и сочинять пьесы для первого в Германии политического кабаре «Одиннадцать палачей».

Построенная в традиции комедии дель арте «Нуш-Нуши» пародирует классический оперный стиль и моду на ориентализм. Калейдоскоп восточных картинок – мифическое чудовище «нуш-нуши» (которое оказывается выдумкой пройдохи-слуги Тум-Тума), развратные императорские жены, обезьяний квартет, гарем, евнухи, баядеры – прокручивается на фоне музыки, пересыпанной цитатами: «Тристан и Изольда» Вагнера, «Тиль Уленшпигель» Р. Штрауса, «Песнь о Земле» Малера. Надо ли говорить, что нацистская инкарнация «великой немецкой культуры» отнеслась к Хиндемиту с подозрением – его ранние опусы были причислены к «дегенеративному искусству». В 1934 Йозеф Геббельс публично назвал Хиндемита «атональным шумовиком», в 1938 композитор был вынужден уехать из Германии в Швейцарию.

Воплощение

В жизни Театра им. Сац сейчас не самый простой период – с 2020 идет капитальный ремонт Большого зала и сцены. Чтобы не потерять форму, театр активно обживает имеющееся в распоряжении пространство (Ротонда, фойе, Малая сцена) и ищет новые способы привлечь публику. На время ремонта Исаакян затеял проект «RE-конструкция», в рамках которого в Ротонде и фойе звучит редкая современная и старинная музыка – непривычная музыка в необычном месте. Уже состоялись «иммерсивный променад» по музыке Джона Лютера Адамса, концерт из музыки французских импрессионистов, иммерсивный спектакль «Сны Каштанки» на музыку Михаила Броннера – и премьера «Нуш Нуши» Хиндемита.

Пока театр освоил только музыкальный материал оперы – публике показали полуконцертное исполнение, без декораций, но с яркими карикатурно-пышными восточными костюмами. Нельзя не отметить смелость оркестра, который поставил себе очень высокую планку: пройти путь от «прикладного» коллектива, привыкшего к собственному звучанию в оркестровой яме, к серьезному симфоническому коллективу, способному сыграть стилистически сложные и хитроумно устроенные партитуры. Однако «несценические» пространства театра имеют свои ограничения – в первую очередь, в плане звука, который разлетается в разные стороны: звучание оркестра казалось несколько смазанным.

От музыкального руководителя постановки хотелось бы слышать большей тонкости в работе с партитурой. Дирижировал «Нуш-Нуши» Артем Макаров – главный дирижер Башкирского театра оперы и балета, где Исаакян ставил генделевского «Геракла» (премьера 2015 года, получившая в 2017 «Золотую маску»). «Идея сделать “Нуш-Нуши” возникла у Георгия Георгиевича Исаакяна. Это было неожиданным для меня, я не был знаком с этой музыкой», – честно признался Макаров. В этой связи выбор дирижера вызывает некоторое недоумение. Почему именно Макаров, а не, скажем, Валерий Платонов, добротно продирижировавший «Орфеем» (2018) и еще множеством спектаклей Исаакяна, сотрудничающий с ним еще с пермских времен?..

Солисты в целом справились с вокальными задачами, но им предстоит еще поработать над интонационным орнаментом и поискать адекватное актерское воплощение: все же за внешней формой утренника-безделушки «Нуш-Нуши» скрывается раскованное и рискованное, ядовито-веселое мюнхенское кабаре.

Либретто звучало на русском в переводе самого Исаакяна, лишь послесловие-моралите (двое юношей-поэтов и три девушки беседуют о любви) исполнялось на языке оригинала, в финале сменились и костюмы – на строгую классику. Занятный режиссерский ход: площадной юмор основного представления – на русском, лирический финал, прославляющий «вечную и немеркнущую любовь», – на языке Гете и Шиллера – обе части как бы берут друг друга в кавычки.

Ожидания

В следующем сезоне Георгий Исаакян планирует трансформировать «Нуш-Нуши» в полноценный спектакль – который, возможно, войдет в репертуар Театра Сац, пополнив его коллекцию музыкальных редкостей. Хотелось бы увидеть и услышать на российской сцене и другие достойные внимания оперы Хиндемита – например, «Художника Матиса» (1935), где ставится вопрос, нужен ли художник обществу в состоянии одичания, или «Гармонию мира» (1957), оперу об ученом Иоганне Кеплере – борце с мракобесием, невежеством и злобой.