Перед началом новой постановки Дмитрия Чернякова, вызвавшей огромный интерес — оперы Бизе «Кармен» на фестивале Экс в Провансе, аудиторию предупреждают: «Сегодняшний спектакль содержит сцены, которые могут выглядеть как настоящее насилие и показаться опасными. Пожалуйста, примите во внимание, что это — часть постановки».

Такое предупреждение кажется очень уместным в наши тревожные времена. Но оно и многое обещает. Отважный русский режиссер хочет найти особенное современное содержание в произведении, которое уже давно стало «общим местом» и потеряло смысл из-за слишком многочисленных постановок.

Нимало не смутившись, Черняков переписал диалоги оперы, чтобы уложить ее в свою собственную концепцию. Он представляет «Кармен» как ролевую игру очень высокого уровня, как роман о психотерапии для невосприимчивого ни к чему современного человека. Этого человека, с насупленными бровями и морщинистым лбом, играет американский тенор Майкл Фабиано – замечательный и мощный дебют в роли Дона Хосе. Солдат, который влюбляется в упрямую цыганку Кармен и, отвергнутый, убивает ее.

Постановка напоминает эпизод из сериала «Черное зеркало». Черняков помещает своих героев в таинственный, мистический, но в то же время такой узнаваемый мир. Так что Фабиано играет не совсем Дона Хосе, по крайней мере поначалу. Перед увертюрой Фабиано поясняет, что он эмоционально отстраненный, замкнутый современный человек, привезенный своей женой (холодный, подчеркнуто безличный текст Чернякова) в психиатрическую клинику.

В результате предписаний терапевта, основывающего свое лечение на анализе присутствия пациента в социальных сетях, он получает рецепт от своей болезни – в качестве терапии принять «Кармен», чтобы восстановить способность чувствовать.

Черняков вызвал нескончаемые овации у французской публики, несмотря на столь вольное и провокационное обращение с французской классикой. Режиссер поясняет, что он обратился к волнующим страстям и даже некоторой жестокости «Кармен» – и вообще к жанру оперы – просто потому, что она дает нечто «висцеральное» (полагающееся на внутренние глубокие чувства и инстинкты), чего в современной жизни просто нет. Но Черняков предлагает историю-предупреждение, отнюдь не бегство!

Дон Хосе подписывает необходимые для клиники бумаги, отдает свой кошелек и телефон и, все еще находясь в приемной лечебницы, уже окружен хором мужчин в одинаковых безликих одеждах, чьи имена-теги позволяют идентифицировать их как солдат. Они проводят его через всю историю оперы. Сюжет, который Хосе принимает сначала с неохотой, затем с растущим энтузиазмом, и в финале – с отчаянием.

На сцене нет ни цыганок, ни тореадоров. Только Дон Хосе и сотрудники клиники, читающие сценарий, воплощают архетипы, фантазирующие о мужской мести. В какой-то момент вооруженная до зубов полиция штурмует сцену (аудитория была предупреждена!), что вызывает искреннюю симпатию Дона Хосе к Кармен, и, как следствие — поздравления от терапевта (Пьер Гарамон в драматической роли). Некоторые из персонажей, похоже, осознают, что Дон Хосе может увлечься, что его надо отправить обратно домой, остановиться, но терапевт настаивает на продолжении.

В то время, как Черняков переписал диалоги, чтобы сделать возможным эдакий кунштюк в классическом сюжете, оркестровая партитура оперы ничуть не пострадала. Более того, оркестр играет целый ряд пассажей, которые слишком часто вырезаются из постановок. Даже когда сценическое действие деконструирует сюжет оперы, оркестр охраняет священный статус музыки и оперного искусства. Предлагая ясное и точное, иногда достаточно неистовое прочтение партитуры, дирижер Пабло Херас-Касадо и Оркестр де Пари держат персонажей в жестких рамках оперного ритуала, в котором они находятся и действуют.

Мы также освобождены от некоторых поднадоевших оперных (и особенно «Карменных») клише. Оружие солдат стреляет флажками со смайликами. Мужской хор синхронно открывает рты под звучащую фонограмму детского хора, при этом хористы изображают весьма странную хореографию. Меццо-сопрано Стефани д`Оустра в роли Кармен — холодна и беззаботна. Она опаздывает на свой первый выход на сцену и слишком неумело вытаскивает непременный цветок из волос, чтобы бросить его Дону Хосе. В конце концов, он сам помогает ей распутать волосы и отдает цветок ей в руки. Она его хватает и тут же теряет. В конце концов Хосе просто подбирает его.

Кармен носит спортивный комбинезон, любит бездельничать и развлекаться. Она предлагает этому бесчувственному Дону Хосе некую противоположность жены (Микаэла, третья часть любовного треугольника, которая и привела его в клинику). В игривой Хабанере немного приземленное меццо Стефани д’Оустра скользит поверх музыки. Однако, в качестве Кармен она являет собой своего рода защиту Дона Хосе, «лекарство» против его болезни, поэтому ее голос становится все глубже и глубже, и постепенно обретает силу.

Дон Хосе в исполнении Фабиано по крайней мере не сильно отличается от того, что можно услышать во множестве других, гораздо более традиционных постановках «Кармен». Хотя, конечно, клаустрофобия его «предлагаемых обстоятельств» значительно повышает градус напряжения. Сердитая холодность Хосе как персонажа мало согласуется с его чувственным лирическим тенором. Только во II акте, в Арии с цветком, Фабиано позволяет как-то поверить персонажу, почувствовать его сложность и глубину, и зритель ощущает долгожданное облегчение. В драматичном финале голос Фабиано доходит до предела его вокальных возможностей.

В «рукаве» у Чернякова, однако, еще много трюков. Дон Хосе приободрился, и Микаэла (яркое и точное, но несколько монохромное сопрано Эльзы Дрейзиг) предлагает ему покинуть клинику. Однако, он отказывается!

В финальном акте оперы он наблюдает за молчаливым, очень похожим на него самого победителем, проходящим через те же самые этапы терапии: солдаты с именами-тегами, рабочие с фабрики и так далее. В страшном, и в то же время относительно традиционном сценическом решении финала история заканчивается так, как и всегда заканчивалась – Дон Хосе наносит Кармен смертельную колющую рану.

Но это еще не конец. В интригующем эпилоге Кармен восстает из мертвых. Нож был игрушкой. Дон Хосе прошел заключительную часть своей терапии, и прошел с огромным успехом. Доктор вручает ему букет цветов. Персонал клиники слишком взволнован, чтобы заметить: терапия не сработала. Лечение не дало результата. Человек, которого они считают излечившимся, все еще заперт в своей собственной голове, и неспособен даже услышать их похвалу. Он все еще верит в то, что он убил Кармен.

Взгляд Чернякова исключительно мрачный, он не находит в прошлом простых решений для проблем настоящего. И если ваши страницы в социальных сетях так же мрачны, как у Дона Хосе в этой постановке, прожить оперу вряд ли поможет…