Операция «Пальмира»

Итоги 2016 года. Российские музыканты выступили в древнем сирийском городе
Операция «Пальмира»
Фото Анна Касаткина

Весь год, как раньше вести с полей, шли вести с фронтов. В основном из Сирии.

Пальмира, один из древнейших городов мира, уникальный памятник истории человечества (руины Пальмиры были изображены даже на советском учебнике истории для 5-го класса) четыре раза переходила из рук в руки. В России она была возведена фактически в ранг города-героя.

В начале мая, вскоре после первого освобождения Пальмиры российскими и правительственными сирийскими войсками, мужской состав оркестра Мариинского театра во главе с В. Гергиевым, виолончелист С. Ролдугин и скрипач П. Милюков дали в городе концерт «С молитвой о Пальмире. Музыка оживляет древние стены».

Военно-культурный десант

Оркестр Мариинки, участвовавший в те дни в Пасхальном фестивале, совершил «марш-бросок» по маршруту Россия — Пальмира — Россия: фактически это была секретная спецоперация.

В Пальмиру музыканты вылетели вечером 4 мая из Екатеринбурга, где выступали в ходе Пасхального фестиваля. Как рассказывали оркестранты, сразу после вечернего концерта они выехали в аэропорт. В Сирию летели всю ночь на военном самолете.

5-го рано утром приземлились на российской военной базе, где позавтракали, надели бронежилеты весом около 10 кг и сели в автобусы. Путь в Пальмиру занял несколько часов. Ехали с задраенными окнами, без остановок. Туалетов в автобусах не было.

Вместе с музыкантами в Пальмиру прибыли министр культуры В. Мединский и директор Эрмитажа М. Пиотровский. Была организована прямая трансляция концерта по телеканалам «Россия» и «Россия 24». Для организации трансляции в Пальмиру прилетели десятки телевизионщиков. Как сообщали СМИ, все — тоже добровольно. Трансляция шла на десятки стран мира (видеозапись концерта размещена на https://www.youtube.com/)

Благодарность от президента

С видеообращением из своей резиденции «Бочаров ручей» в Сочи обратился В. Путин:

«Уважаемые представители Правительства Сирийской Арабской Республики! Уважаемый маэстро Гергиев! Дорогие музыканты оркестра Санкт-Петербургского Мариинского театра, исполнители, послы ЮНЕСКО, ученые! Дорогие жители Пальмиры!

Спасибо вам всем за сегодняшнюю удивительную гуманитарную акцию — концерт в освобожденной от террористов Пальмире. <…>

Знаю, что сегодняшняя акция сопряжена для всех ее участников с большими бытовыми неудобствами и опасностями, опасностями пребывания в воюющей стране, да еще и в непосредственной близости от непрекращающихся боевых действий. Все это требует от вас большого напряжения сил и, безусловно, личного мужества.

Большое вам всем за это спасибо. Удачи!

Вам слово, маэстро».

Концерт

Музыканты по приезде переоделись в палатке и слушали обращение президента на специально построенной сцене.

Под палящими лучами пальмирского солнца оркестранты выступали в черных рубашках, дирижер и солисты — в белых бейсболках. О качестве исполнения в таких условиях, после почти суток в дороге, вероятно, говорить не стоит, да это и неважно. Послушать российских артистов в древнем амфитеатре собралось около 500 человек: сирийцы, среди них ансамбль девочек в национальных костюмах; но большинство — российские и сирийские военнослужащие.

О том, чья была идея концерта, ходили разные слухи. Председатель ВГТРК О. Добродеев намекнул в своем интервью (которое потом исчезло из Интернета), что идея принадлежала В. Гергиеву. Из других источников известно, что это была инициатива сверху, и что предложения были сделаны и другим коллективам, но они в тот момент полететь не смогли. 

Не было президента Сирии Башара Асада — ни живьем, ни на экране. Хотя концерт проходил на территории Сирии, где он как бы самый главный человек.

Открывая концерт, В. Гергиев сказал: «Наш концерт в истерзанной Пальмире — это призыв к миру и согласию, это обращение ко всем народам объединить усилия в борьбе со злом, с терроризмом».

В программе — Чакона Баха для скрипки соло, «Классическая симфония» Прокофьева, Кадриль из оперы Щедрина «Не только любовь» в аранжировке для виолончели и оркестра.

В этой музыке, по словам маэстро — «наша душевная боль, негодование, протест против варварства и насилия, против нелюдей, уничтожавших бесценные памятники мировой культуры, устроивших здесь место массовых казней».

По словам Гергиева, Чакона «символизирует величие человеческого духа и как нельзя лучше подходит к сегодняшнему событию», а Кадриль и Классическая симфония — музыка, “выражающая огромное чувство оптимизма и надежды”. Добавим — и тонкий юмор: Прокофьев пародирует стиль венских классиков XVIII века, а Кадриль в опере Щедрина звучит в картине «Колхозная самодеятельность», в сцене, где Щедрин с комическим эффектом воспроизводит частушки и звучание народных инструментов (к примеру, балалайки).

Наверное, в Пальмиру мог бы полететь Д. Мацуев. И тогда вместо «Классической симфонии» можно было сыграть, скажем, Первый концерт Прокофьева. Но рояль для такого «десанта» — неудачный выбор. Надо было перевезти инструмент весом 500–700 кг (плюс упаковка): хоть он и намного легче танка (современная «Армата» весит 55 тонн), но сам не ездит. Построить сцену гораздо большего размера. Настраивать не 4 скрипичных и 4 виолончельных струны, а 250 рояльных.

Концерт длился около 40 минут, всего же музыканты пробыли в Пальмире 3,5 часа. Сразу после концерта — обратно (в тех же условиях) в аэропорт, перелет на родину, и уже 6 мая в Перми состоялся концерт Пасхального фестиваля.

Фото Анна Касаткина

«Я верил в ребят»

В. Гергиев: «Неожиданно для всех — в том числе, наших семей, друзей, улетели в Сирию. Провели концерт во имя мира и будущего, хочется верить, согласия. Главным содержанием концерта была звучащая музыка. <…> Мы избегали разговоров на эту тему до последнего дня. И мои помощники меня торопили, нервничали и даже, может быть, кто-то паниковал.

Мне казалось, что говорить об этом за 5-7-10 дней в условиях, в которых проводилась эта гуманитарная и миротворческая акция, было неразумным и небезопасным.

Я знаю коллектив оркестра давно. Во многом я воспитатель нескольких поколений музыкантов. В оркестре есть мои ровесники, но есть и представители других поколений.

Мне казалось оптимальным сказать людям за 6-8 часов до вылета о том, что нас ждет. И я не говорил о том, что мы будем выступать в Пальмире. Я говорил о том, что мы летим на военную базу России в Сирии. Что мы выступим там и вернемся.

Это делалось для того, чтобы обезопасить всех, кто подвергался определенному риску. Я верил в ребят».

«Мы сохраним память о вчерашнем выступлении в Пальмире, и я думаю, многие из нас и через 10–20 лет будут вспоминать этот концерт. Мы играли под палящим солнцем. И было очень много счастливых удивленных лиц. Этот концерт готовился в обстановке строжайшей конфиденциальности. За восемь часов до вылета я собрал музыкантов и сказал, что попрошу определиться всех, кто может войти в такой проект и полететь со мной в Сирию. Идея была совместная — и мастеров искусств, и ответственных за безопасность, и людей, которые видят, как Россия сегодня может и как должна себя вести в международном поле — как сверхдержава, как страна, ответственная за свои международные поступки. И мне кажется, что нам в этом плане очень повезло: люди, которые предлагают подобные проекты, видят их во всей огромной сложности, а не только как какой-то пиар-ход. Это далеко не пиар. Это гуманитарная акция. Это жест и акт сочувствия и поддержки. <…> Мы слышали взрывы в Пальмире в нескольких километрах, когда готовились к репетиции. <…> Я очень благодарен музыкантам Мариинского оркестра, которые без раздумий согласились».

«На все про все где-то 35 часов»

В. Гергиев: «Играть под палящим солнцем не просто, очень не просто. Но, наверное, правильно, что мы это делали не очень поздно, и с точки зрения безопасности, и с точки зрения информационного 100-процентного попадания. В девять часов вечера японцы, китайцы уже не могли бы это видеть. То есть, огромная часть общественного мнения была бы моментально отрезана от немедленного эффекта присутствия. <…>

Процессу передвижения из Пальмиры к военной базе в Латакии мы посвятили 7 с половиной часов. Передвигались мы в бронежилетах.

Были достаточно тяжелые ощущения — сидеть вертикально как средневековый рыцарь, который готовится к турниру… Правда, на рыцарях было железо, а на нас — достаточно плотное обмундирование…

Реакция моих коллег была от потрясенной до почти юмористической: «Ты что натворил?», «В своем ли ты уме?» Но никто не говорил о сочетании политики, пропаганды… Такого не может быть у моих друзей. Было много акций <…> — когда чья-то беда становилась для меня небезразличной, и я чувствовал необходимость что-то сделать. <….>

В любом случае мы имели на все про все где-то 35 часов. Не хотелось “убить” две программы; два региона лишить возможности услышать наши концерты, которых ждали. К сожалению, мы не попали в Магнитогорск, но успели вернуться в Пермь. И провели (утомленные, безусловно), как мне кажется, серьезные, качественные концерты».

В. Гергиев не раз говорил об огромной ответственности выступать в Пальмире: городе, где «чувствуешь тысячелетнюю историю человеческой цивилизации», и подчеркивал родство Пальмиры с «Северной Пальмирой» — Санкт-Петербургом.

(По материалам ТАСС, «Российской газеты», Правда.ру, программы «Вести»).

С. Ролдугин: «Работали в очень тяжелых и опасных условиях <…> Нам всем выдали бронежилеты, каски, мы полчаса ехали в этой амуниции. И, когда подъезжали, автобус подпрыгнул. Я спросил: а что это такое? Так это гаубица в ста метрах. Но это исходящий выстрел. <…> Оказывается, это было очень опасно, но военные создали такие условия, что мы этой опасности не замечали <…> за каждым камнем стояли наши автоматчики. И, как говорят, часа за три до начала концерта послали туда (по противнику — «МО») столько исходящего, что оттуда уже ничего не прилетало. <…>

Мы не заметили, что потом, оказывается, мы все-таки попали под обстрел, и погиб человек, когда наш конвой уже уходил оттуда. Но никто не вспоминал, что страшно, что могут выстрелить. Все были охвачены таким порывом творческим. <…> Это подвиг ребят из оркестра. 54 градуса, а они сидели. У меня инструмент, на репетиции спустили колки, и Валерий Гергиев спросил: как мы будем играть, прямая трансляция! Я зашел в тень, забил колки, чтобы они не спустили. Так и не доиграл до конца, но это было не заметно».

Фото Антон Новодережкин/ТАСС

«На все про все где-то 35 часов»

В. Гергиев: «Играть под палящим солнцем не просто, очень не просто. Но, наверное, правильно, что мы это делали не очень поздно, и с точки зрения безопасности, и с точки зрения информационного 100-процентного попадания. В девять часов вечера японцы, китайцы уже не могли бы это видеть. То есть, огромная часть общественного мнения была бы моментально отрезана от немедленного эффекта присутствия. <…>

Процессу передвижения из Пальмиры к военной базе в Латакии мы посвятили 7 с половиной часов. Передвигались мы в бронежилетах.

Были достаточно тяжелые ощущения — сидеть вертикально как средневековый рыцарь, который готовится к турниру… Правда, на рыцарях было железо, а на нас — достаточно плотное обмундирование…

Реакция моих коллег была от потрясенной до почти юмористической: «Ты что натворил?», «В своем ли ты уме?» Но никто не говорил о сочетании политики, пропаганды… Такого не может быть у моих друзей. Было много акций <…> — когда чья-то беда становилась для меня небезразличной, и я чувствовал необходимость что-то сделать. <….>

В любом случае мы имели на все про все где-то 35 часов. Не хотелось “убить” две программы; два региона лишить возможности услышать наши концерты, которых ждали. К сожалению, мы не попали в Магнитогорск, но успели вернуться в Пермь. И провели (утомленные, безусловно), как мне кажется, серьезные, качественные концерты».

В. Гергиев не раз говорил об огромной ответственности выступать в Пальмире: городе, где «чувствуешь тысячелетнюю историю человеческой цивилизации», и подчеркивал родство Пальмиры с «Северной Пальмирой» — Санкт-Петербургом.

(По материалам ТАСС, «Российской газеты», Правда.ру, программы «Вести»).

С. Ролдугин: «Работали в очень тяжелых и опасных условиях <…> Нам всем выдали бронежилеты, каски, мы полчаса ехали в этой амуниции. И, когда подъезжали, автобус подпрыгнул. Я спросил: а что это такое? Так это гаубица в ста метрах. Но это исходящий выстрел. <…> Оказывается, это было очень опасно, но военные создали такие условия, что мы этой опасности не замечали <…> за каждым камнем стояли наши автоматчики. И, как говорят, часа за три до начала концерта послали туда (по противнику — «МО») столько исходящего, что оттуда уже ничего не прилетало. <…>

Мы не заметили, что потом, оказывается, мы все-таки попали под обстрел, и погиб человек, когда наш конвой уже уходил оттуда. Но никто не вспоминал, что страшно, что могут выстрелить. Все были охвачены таким порывом творческим. <…> Это подвиг ребят из оркестра. 54 градуса, а они сидели. У меня инструмент, на репетиции спустили колки, и Валерий Гергиев спросил: как мы будем играть, прямая трансляция! Я зашел в тень, забил колки, чтобы они не спустили. Так и не доиграл до конца, но это было не заметно».

Заслуженные награды

Указом президента РФ Валерий Гергиев и Сергей Ролдугин «за особые заслуги в проведении важных гуманитарных внешнеполитических акций, способствующих укреплению мира и дружбы между народами» (т.е. за выступление в Пальмире) награждены орденом Александра Невского. Медали ордена «За заслуги перед Отечеством» получили Павел Милюков, более 50 артистов оркестра и сотрудников Мариинского театра. В том числе пресс-секретарь В. Гергиева и руководитель пресс-службы Мариинского театра Анна Касаткина — единственная женщина, побывавшая в этой командировке. А в конце года она получила награду куда более весомую: должность директора Приморской сцены Мариинского театра.