Неужели весь мир — театр?

Национальная театральная премия «Золотая Маска»: совершеннолетие
Неужели весь мир — театр?
Фото Дмитрий Демуцкий, пресс-служба фестиваля «Золотая маска»

В России совершеннолетие наступает поэтапно.

В 14 — получаем паспорт.

В 18 — право покупать алкогольные напитки, избирать и быть избранными, вступать в брак (хотя в виде исключения это можно делать и в 16 лет, и даже в 14), а также осуществлять все основные права и обязанности гражданина. Здоровые молодые люди подлежат призыву в армию.

В 21 — избираться депутатом Государственной Думы.

Вот теперь можно всё.

Не останавливаясь, оглянуться

Начался новый театральный сезон, а с ним пришли новые премьеры, новые впечатления. Прошлое теперь забывается очень быстро. Дымка воспоминаний тает почти мгновенно под ударами «тяжелой артиллерии» дня сегодняшнего. Но из прошлого надо извлекать уроки. И отнюдь не мешает помнить о том, что было совсем недавно.

Последние 1,5 года показали на примере «Золотой Маски», что театр и жизнь — не только неразделимы по-прежнему, но еще больше, чем прежде. Даже больше, чем в шекспировские времена, когда родилось одно из самых знаменитых Слов о театре. И то, что церемония закрытия фестиваля и конкурса проходила в дни памяти Шекспира (400‑летия со дня его смерти), только подчеркнула значимость и вечность этого Слова:

Весь мир — театр.
В нем женщины, мужчины —
все актеры.
У них свои есть выходы, уходы,
И каждый не одну играет роль.
Семь действий в пьесе той.
Сперва младенец,
Ревущий громко на руках у мамки…
Потом плаксивый школьник
с книжкой сумкой,
С лицом румяным, нехотя, улиткой
Ползущий в школу.
А затем любовник,
Вздыхающий, как печь,
с балладой грустной
В честь брови милой.
А затем солдат,
Чья речь всегда проклятьями полна,
Обросший бородой, как леопард,
Ревнивый к чести, забияка в ссоре,
Готовый славу бренную искать
Хоть в пушечном жерле.
Затем судья
С брюшком округлым,
где каплун запрятан,
Со строгим взором,
стриженой бородкой,
Шаблонных правил
и сентенций кладезь, —
Так он играет роль.
Шестой же возраст —
Уж это будет тощий Панталоне,
В очках, в туфлях, у пояса — кошель,
В штанах, что с юности берег, широких
Для ног иссохших;
мужественный голос
Сменяется опять дискантом детским:
Пищит, как флейта…
А последний акт,
Конец всей этой странной,
сложной пьесы —
Второе детство, полузабытье:
Без глаз, без чувств,
без вкуса, без всего.

Трудные времена

Итак, в 2016 «Золотой Маске» исполнился 21 год.

К своему совершеннолетию национальная театральная премия подошла, с одной стороны, в статусе крупнейшего культурного явления новой России.

С другой — обремененная резонансными и даже чересчур громогласными «разборками» с участием первых лиц отечественной культуры и театрального дела, чиновников и режиссеров, журналистов и критиков…

О том, что происходило на ниве российского театра в течение всего 2015 года, «МО» писало не раз. Год назад мы посвятили этой теме материал объемом 8 полос, пытаясь сохранить всю историю той баталии, которую выдержала «Маска».

Коротко напомним ход дела.

Декабрь 2014 — премьера оперы «Тангейзер» в Новосибирском театре оперы и балета, ставшая катализатором грянувших событий.

Январь-март 2015 — битвы вокруг новосибирского «Тангейзера» с участием РПЦ, православных активистов, представителей Минкультуры, театральных и музыкальных критиков. Административное дело против директора НГАТОиБ (ныне НОВАТ) Б. Мездрича и режиссера Т. Кулябина. Снятие Мездрича, назначение В. Кехмана, уход музыкального руководителя и дирижера А. Рубикиса.

Апрель — попытка сокращения финансирования театральных изданий, создание рабочей группы в МК РФ по мониторингу этой темы.

Стало ясно, что следующим объектом дискуссии на театральные темы будет «Золотая Маска». Особенно после того, как министра культуры встретили на закрытии фестиваля возгласом «Верните “Тангейзера”!».

Май — СТД заявляет, что «ЗМ» — единственная в России одновременно и главная, и общенациональная, и независимая премия. И это status-quo необходимо сохранить.

Вскоре в речи одного из руководителей МК РФ прозвучали упреки в адрес «некоего театрального фестиваля», за то, что он «поддерживает постановки, которые противоречат нравственным нормам, провоцируют общество, содержат элементы русофобии, презрение к истории нашей страны, и сознательно выходят за нравственные рамки. Когда классика сводится к грубым инстинктам, когда под флагом и «под маской» права на интерпретацию … протаскивают чуждые нам ценности». Имелась в виду «Золотая Маска». Было сказано, что поддерживать такой фестиваль государство не имеет права.

Это был сигнал: придется смириться с неким «ограничением свободы» и «делиться» с государством (в лице Минкультуры) влиянием на конкурс и фестиваль. Июнь-август — создание и деятельность рабочей группы во главе с председателем СТД А. Калягиным и зам министра культуры РФ А. Журавским по развитию премии. Поиски компромисса.

Сентябрь-октябрь — новый всплеск эмоций. Включение в Экспертный совет «ЗМ»-2016/2017 критиков, выдвинутых Минкультуры — О. Егошиной, К. Кокшеневой и А. Юрьева — вызвало новую волну возмущения со стороны театрального сообщества. Некоторые коллеги демонстративно вышли из состава Совета. К. Богомолов и К. Серебренников столь же демонстративно заявили, что отказываются участвовать в конкурсе в знак протеста. Ответом им было «успокоительное» письмо А. Калягина, который в этой ситуации проявил редкие в наши дни мудрость, спокойствие, хладнокровие, сдержанность.

Октябрь — большая группа критиков (более 100) объявила о создании Ассоциации театральных критиков. Ее цель — «поддержать свободное развитие театра и принципы независимости профессиональной экспертизы», а одна из задач — «создание платформы для диалога со всеми участниками театрального процесса». О деятельности АТК до сих пор, спустя год после создания, ничего не слышно…

Ноябрь — статья А. Калягина «Квадратные метры влияния», в которой он вновь призвал оппонентов успокоиться и заниматься своим делом, а не мнить себя «вершителями судеб» российского театра… В таких баталиях, как правило, нет ни победителей, ни побежденных. Есть только жертвы.

«Поле битвы принадлежит мародерам».
…последний акт,
Конец всей этой странной,
сложной пьесы —
Второе детство, полузабытье:
Без глаз, без чувств, без вкуса, без всего.

Нельзя не признать, что из всех баталий «Маска» вышла если не победительницей, то, во всяком случае, изящно и с достоинством. В чем заслуга, прежде всего, А. Калягина и М. Ревякиной.

И все же определенная травма «Золотой Маске» нанесена. Результатом противостояния стало то, что эксперимент уходит все дальше на вторые роли. На первый план выходит театр традиционный, классический. А что за этой тенденцией? Реальное возрождение классических ценностей в самом высоком значении? Или поворот к рутине и скуке?

Выпустили пар…

Вероятно, в какой-то момент настала пора остановиться и оглянуться. В ноябре же закончили работу Экспертные советы и был объявлен шорт-лист по итогам сезона 2014/2015.

Среди номинантов не оказалось новосибирского «Тангейзера». По словам председателя Экспертного совета Екатерины Бирюковой, «спектакль шел одним из лидеров, но он уже не существует, снят из репертуара театра, дирижер уехал, декорации разобраны, мы не в состоянии его воспроизвести. То, что его нет — наша боль. Мне лично очень жаль». Конечно, масла в огонь подлили и вышеупомянутые неприятные обстоятельства. В том числе и то, что Экспертный совет сезона 2015/2016 в области драматического театра, чьи фавориты будут представлены на 23‑м фестивале в 2017, начал свою деятельность не в том составе, который первоначально был объявлен (из него вышли А. Шендерова и О. Фукс). Но несмотря на конфликты и на неприятие многими критиками «административного нажима», — стороны начали работать.

Опасения не оправдались

Все же церемония закрытия «Маски № 22», проходившая на сцене Музыкального театра им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко, ожидалась с напряжением. После годичного давления на «Маску», после страстей и конфликтов вокруг нее и российского театра, столкновений мнений, личностей и тенденций церемония должна была продемонстрировать некий итог, показать, куда же все пришло и как разрешится.

Но в зале царила обстановка покоя. Ни излишнего эпатажа, ни избыточного пафоса в речах. Возможно, оттого, что на церемонию не прибыл министр культуры. Не появилась и супруга премьера Д. Медведева, которую ждали. Но было довольно много представителей Минкульта во главе с А. Журавским — куратором «Маски» от Министерства. Был и М. Швыдкой, в бытность которого министром культуры и главой ФАКК «Маска» расцвела как культурный проект, а ныне — наш главный культурный дипломат, так что его присутствие воспринималось как гарантия спокойствия. После прошлогодних стычек и споров о том, кто должен иметь право решающего голоса — профессионалы или чиновники, — разговоров о «ЗМ» как проекте театралов и профессионалов почти не было.

На этот раз в зале не было многих из тех, кого номинировали на премию (хотя по законам жанра присутствовать должны все номинанты). В частности, Т. Курентзиса, чье очередное награждение многими подразумевалось само собой. Вероятно, и пермский маэстро и другие откуда-то узнали, что останутся без премии.

В театр приехал цирк!

Цирковое искусство в России стало почти таким же знаковым явлением, как кино — во всяком случае, по тому вниманию, которое ему уделяется (не случайно А. Журавский в своем выступлении заметил, что у нас теперь два важнейших искусства — кино и цирк). Не удивительно, что организаторы и авторы церемонии закрытия 22‑й «Золотой Маски» обратились к жанру циркового представления в стиле ретро.

Усилиями режиссера Е. Писарева и ведущих — актеров Театра Наций Ю. Пересильд и П. Акимкина (Юлия играет и на Малой Бронной), которым ассистировали актеры труппы «Антикварный цирк» — была представлена, по общему мнению, лучшая заключительная церемония за все годы «Маски». Артисты буквально обворожили зал, словно бы именно они, а не лауреаты (во всяком случае, многие из них) были героями вечера. Цирк всегда привлекает динамикой, полетом фантазии, романтизмом, предвкушением, чудесами и ожиданием чудес, риском и ожиданием риска, когда замирает сердце и горят глаза… Виртуозное мастерство коверных, весь вечер не покидавших арену, заставило забыть обо всех драмах прошлого года и тех, что, несомненно, будут: ведь конкурсу-фестивалю предстоят реформы, об этом уже объявлено, и вокруг них борьба тоже будет нешуточной.

Е. Писарев был в числе номинантов за спектакль Большого театра «Свадьба Фигаро» и, вероятно, рассчитывал на «Маску». Оставалось только пожалеть, что за этот спектакль-закрытие «Маска» не положена ни режиссеру, ни актерам.

Одну «Маску» «Фигаро» все же получил:певец А. Виноградов удостоился спецприза жюри — «за точное попадание в роль». Правда, Писарев в своем Фейсбуке написал, что Виноградов в постановку попал практически случайно, заменив другого исполнителя. И что члены жюри по секрету признавались ему, что его постановка была лучшей (наверное, лукавили).

Вероятно — на будущее — не стоит приглашать для постановки завершающего действа тех, кто сам претендует на предедейства того, кто сам претендует на премию.

Не без странностей…

Сама церемония нашла некий консенсус, состояние зыбкого покоя, говоря музыкальным языком — ферматы над всем событием. Не многоточия, после которого чего-то ждешь, а именно остановки. Она не привела к взрыву эмоций. Никто не сорвался с каната, никто не позволил себе грубой шутки. А результаты не вызвали ни бури негодования, ни экзальтации и восторгов.

Многие специалисты отмечали определенный консерватизм нынешнего состава жюри, и в то же время не особо критиковали его решения. Которыми, как известно, недовольны все, кроме победителей. Отмечалось, что в этом году оба жюри отдали предпочтение классике и в целом академическим интерпретациям.

Кстати, выбор Ю. Лаптева в качестве председателя жюри музыкального театра был одним из результатов достигнутого компромисса. Очевидно, что он — креатура министерских структур, был советником по культуре В. Путина и Д. Медведева. Лишившись своего поста в Администрации Президента, он лишился и любимого детища — Фестиваля симфонических оркестров мира, но продолжает время от времени появляться как режиссер, профессор консерватории, а теперь и как глава «масочного» жюри. Что вызвало несколько ироничных реплик прессы (например, «оказался поклонником классики» и не знает, кто лучший дирижер России» — имеется в виду Т. Курентзис).

Но, пожалуй, не стоит упрекать данное жюри в ангажированности: в конце концов, жюри выбирает из того материала, который предоставляет в его распоряжение Экспертный совет. И, как правило, критические стрелы направлены в адрес Экспертного совета (притом, что многие из журналистов и критиков, оценивающих результаты «Маски», входят в ЭС и в результате фактически оценивают плоды своих же многомесячных трудов! Вот такой парадокс).

Опера

От музыкального жюри, как написала Е. Бирюкова (Colta.ru), «ждали более консервативных решений, чем от драматического. Так и случилось. Выбор жюри — устойчивый мейнстрим, понятное качественное искусство. А непонятное и слишком новое пусть посидит в сторонке». «Казалось, что решения по наградам будут чересчур консервативными. Но <…> консерватизм жюри оказался умеренным, а многие награждения — точными» (М. Крылова, Teatral-online).

Что касается лучшего оперного спектакля — а им стала «Хованщина» МАМТа (реж. А. Титель, дирижер А. Лазарев), — то этот выбор вполне объективен. Решением «Маски» был подтвержден статус «Хованщины» как лучшего оперного спектакля 2015 года, каковым его ранее признали эксперты «МО».

Можно сказать, что выбор «Хованщины» был определен тем, что в жюри в основном были апологеты «театра “Хованщины”», а не, скажем, «театра “Сверлийцев”». Но можно говорить и о том, что «Хованщина» А. Тителя сама по себе стала и неким компромиссом между тенденциями традиционного и нового оперного театра.

А. Титель получил «Маску» и как лучший режиссер — за спектакль «Медея», который также был признан как одно из ярких явлений прошедшего сезона. Таким образом, один театр, один режиссер и его два спектакля взяли главные оперные «Маски» (добавим к ним и «Маску» Х. Герзмавы за лучшую женскую роль, также в «Медее» — что неудивительно, т. к. опера ставилась специально на нее).

Две «Маски» получил и спектакль театра «Новая опера» «Ромео и Джульетта»: А. Татаринцев за лучшую мужскую роль и А. Лебедев за работу дирижера в опере. Именно это решение жюри вызвало если не страсти, то определенные вопросы. Работу Лебедева признавали добротной, но не более того. Дирижер учился в Санкт-Петербургской консерватории у Е. Кудрявцевой и Р. Мартынова, начинал в Челябинске, много лет работал в Краснодаре (куда его пригласил тогдашний главный дирижер В. Зива и фактически передал ему театр), ныне главный дирижер Сочинского симфонического оркестра и главный приглашенный в «Новой опере».

Правда, в основном критики были не столько против А. Лебедева, сколько «за» Т. Курентзиса, от которого жюри якобы «демонстративно дистанцировалось» и в упор не заметило его работ ни в опере, ни в балете. Еще бы — как при живом Курентзисе можно награждать кого-то другого? Та же Е. Бирюкова вспомнила победу В. Понькина над В. Гергиевым в 2001, после чего Гергиев отказался номинироваться на премию.

А нужна ли Курентзису 6‑я (7‑я, 8‑я…) «Маска»? Он их просто дарит коллегам «Почему Лебедев?» — задают вопрос журналисты и критики: есть же и другие (назывались пермский дирижер А. Абашев за «Сказки Гофмана», Ф. Чижевский за «Сверлийцев» в Электортеатре). И почему-то «дистанцируются» от куда более опытных и мастеровитых У. Лейси («Свадьба Фигаро»), О. фон Дохнаньи («Сатьяграха», Екатеринбург), А. Анисимова («Пиковая дама», Самара), Ф. Коробова («Медея»), Е. Волынского («Жанна д’Арк», Челябинск)…

И никто не обратил внимания на то, что в списке дирижеров не оказалось самого авторитетного маэстро — А. Лазарева (не выдвинутого за работу в «Хованщине»). Ходили слухи, что Лазарев сам отказался от участия в конкурсе, но показателен сам факт его отсутствия в списке номинантов. Вероятно, пора уже выдвигать на «Маску» спектакли целиком, не разделяя искусственно режиссера и дирижера, хор и оркестр, художников и певцов (о чем не раз писала наша газета)? И жюри (а не эксперты) пусть определяет, что в спектакле достойно премии, а что — нет.

С другой стороны, тенденции последнего времени таковы, что жюри старается все же уравновесить свои решения и раздать по возможности «всем сестрам по серьгам», отметить как можно большее число спектаклей и театров. Так, в числе обладателей «Маски» все-таки оказались «Сверлийцы» (работа художника по костюмам в музыкальном театре).

А если «Масок не хватает, то их дополняют призы жюри. В этот раз их удостоились «Свадьба Фигаро» Большого театра (упомянутая работа А. Виноградова), Пермский театр («Путешествие в страну джамблей»), Екатеринбургский театр (хор в спектакле «Сатьяграха» — пожалуй, самая забавная «Маска»).

«Сатьяграха» получила и приз критики — последний в истории «Маски» (с будущего года он упразднен). И тоже непонятно за какие заслуги. Вероятно, просто за то, что театр поставил нашумевшую оперу Ф. Гласса. Прямо сказать, отнюдь не шедевр, и более интересную узкому кругу любителей музыкальной экзотики, нежели серьезным музыкантам.

Во всем этом есть некое лукавство. Если рядом стоят два одинаково прекрасных спектакля, а из них надо непременно выделить один, то другому «поражение» в главной номинации как бы компенсируется поощрением в какой-либо иной: за сценографию, за свет, за костюмы, за хор, за роль, за что-нибудь… Ведь все премии равны и имеют одинаковый вес и вид, независимо от того, кто и за что их получает. Все равно в театре повесят эту «Маску», во все анналы истории театра она будет вписана…

В частности, довольно странные решения приняты по «Сатьяграхе», учитывая, что суперсложных задач хор в этой опере не решает, и в целом это не тот спектакль, о котором вообще стоило говорить. Тот случай, когда пиар в разы превысил результат. Лишь два театра уехали без оперных «Масок»: самарский и челябинский. Но в Самаре, по словам главного режиссера М. Панджавидзе и министра культуры области

С. Полякова, остались довольны самим фактом участия театра в финальном этапе конкурса. А вот за челябинский театр обидно, поскольку этот коллектив при ограниченных возможностях регулярно выдает достойную и качественную продукцию (в прошлые годы «Лоэнгрин», «Иван Сусанин»; за последние дав сезона «Жанна д’Арк» и «Фауст» — спектакли молодого московского режиссера Е. Василевой в сотворчестве с музыкальным руководителем Е. Волынским; именно их усилиями театр, что называется, приподнялся и держит планку).

Балет

Балет и современный танец остались в стороне от скандалов. Солидный шорт лист премьер прошлого года в обоих жанрах обещал честное соревнование сильнейших. Выигрышные позиции были у Большого театра с его грандиозной продукцией «Герой нашего времени», подготовленной целой командой (композитор И. Демуцкий, хореограф Ю. Посохов и режиссер, либреттист и сценограф в одном лице К. Серебренников) в разгар Года литературы.

Еще более изощренным в плане литературоведения шедевром бравировал МАМТ — «Татьяной» с музыкой Л. Ауэрбах в хореографии Дж. Ноймайера, который выступил сам и в ролях либреттиста-литературоведа, режиссера, сценографа и художника по костюмам. В отличие от Демуцкого Ауэрбах в список номинантов не попала, ее новейшая партитура балета «Татьяна» была подвергнута критике в российских СМИ.

Там, где есть два противника, всегда найдется и третий, чтобы сложился триумвират для демонстрации балетных сил нашей балетной родины. Им стал серьезнейший игрок из Екатеринбурга — балет «Тщетная предосторожность» П. Гертеля, у которого хоть и нет режиссера, но есть модератор и автор идеи, который придумал, как вместить старинную хореографию Петипа в новую художественную реальность (П. Гершензон).

Из трех петербургских театров, которые обычно выпускают хотя бы одну продукцию, отмеченную экспертами «Золотой маски», присутствовал только Театр балета Б. Эйфмана с конвенциональным, типическим спектаклем своего мэтра «Up&down» на музыку Ф. Шуберта, Дж. Гершвина, А. Берга. Ни Мариинский, ни Михайловский театр не выпустили ничего достойного для выдвижения на национальную премию.

По линии проектов фигурировали два «крепких» балета из продюсируемого С. Даниляном проекта «Соло для двоих» (для Н. Осиповой и И. Васильева) — «Zeitgeist» на музыку Первого концерта для скрипки Ф. Гласса в хореографии А. Марриотта и «Моцарт и Сальери» по мотивам кантаты В. А. Моцарта и А. Сальери «На выздоровление Офелии» в хореографии В. Варнавы. Остальные спектакли выглядели не менее победительными, хотя значительно уступали первым по продолжительности. «Балет Москва» в балете выдвигался за крепко скроенного и располагающего роскошным кастингом мифологического «Миноса» Х. Аркеса на музыку А. Ното и Р. Сакамото. У Екатеринбурга кроме «Тщетной» были еще две работы — «Занавес» на музыку О. Респиги в хореографии В. Самодурова и спектакль «Осторожной поступью» на музыку болгарских традиционных песен в хореографии

П. Лайтфута и С. Леон, топовых хореографов из Нидерландского танцевального театра, которые впервые возникли на российской сцене именно в столице Урала. Слабым игроком приехала в Москву Пермь. От нее номинировались две работы: «Когда падал снег» на музыку Б. Херрманна в хореографии англичанина Д. Ли и опера-балет «Оранго. Условно убитый» Д. Шостаковича в хореографии А. Мирошниченко. Уступал им только Саратов с балетом С. Прокофьева «Стальной скок» в хореографии К. Симонова, явно поощренный за оригинальность выбранной партитуры, но не за качество танцевального текста и его исполнения.

Соперничество хореографов было жестким, так как в этой номинации к вышеназванным «балетным людям» добавились персонажи из мира современного танца. Это и Александр Пепеляев со своей вариацией на тему романа Достоевского («Кафе Идиот»), О. Степанов и экс-солист Большого театра А. Торгунаков, выдвинутые за спектакль «Всечтоямогубыть» танцевальной компания из Краснодара «Воздух», и традиционный номинант из Челябинска О. Пона за перформанс «Встречи». Понятно, что выбрать одно имя из двенадцати было трудно, и жюри приходилось косвенно отмечать заслуги хореографов через артиста, дирижера или собственно спектакль. Но золотой середины при распределении наград членам жюри достичь не удалось. Без призов несправедливо остались «Татьяна» и «Тщетная», Ноймайер и Вихарев соответственно, не говоря об артистах, выдвинутых за исполнение ролей в этих балетах. Обе актерские премии ушли артистам труппы Эйфмана — Л. Андреевой и О. Габышеву.

Получивший приз как лучший хореограф Д. Ли сделал симпатичную короткую безделушку, которая гармонично дополнила пермскую программу сезонных спектаклей «Зимние грезы», но его вклад в хореографию никак не равняется циклопической исследовательской работе Джона Ноймайера с пушкинским материалом и виртуозности российского гения реставрации старинных балетов Сергея Вихарева, который единственный на сегодняшний момент хореограф, или, правильнее, балетмейстер, умеющий оживить хореографию Петипа и научить любых артистов ее танцевать, как боги-олимпийцы. За такие заслуги, как кажется, и даются спецпризы, но не случилось.

Справедливо назвал лучшим спектаклем «Герой нашего времени», но эта премия больше тянет на режиссерскую, чем на хореографическую. Указывает на Серебренникова, а не на Посохова, что обидно, так как танцы, для трех актов стилистически разные — это выдающееся творение в данном балете.

В номинации «лучший спектакль» в современном танце хороши были и шорт-лист, и лауреаты. В список попали и ветераны — О. Пона и А. Пепеляев, и новички, для которых подобное выдвижение и приезд в Москву означает, что отныне за их творчеством будут пристально следить, местная администрация зауважает, гранты какие-то перепадут. Из этой серии и молодой коллектив из Краснодара «Воздух» и екатеринбургская компания Zonk’a. Но «Кафе Идиот» Пепеляева, вдохновленное бессмертным произведением Ф. Достоевского и культовым спектаклем покойной гуру из Вупперталя Пины Бауш «Кафе Мюллер», бесспорный лауреат, и не только потому, что пришла пора собирать камни и награждать патриархов, это действительно топовый спектакль российского contemporary dance в столь редко встречающемся у нас изводе именно танц-театра. «Кафе» ставилось на современную труппу «Балета Москва», и «Маска» здесь присуждалась также за отличное исполнение. Коллектив по праву может считаться одним из сильнейших в Москве в области contemporarу.

Все же и в балете были «проблемныезоны». В первую очередь — «дистанцирование» от Джона Ноймайера, которого многие по праву считали первым, а кто-то и безоговорочным претендентом на главную балетную «Маску» за «Татьяну». Ноймайер, чей график, вероятно, расписан не то что по часам — по минутам, — нашел возможность прилететь на церемонию. Его многократно «выхватывала» камера на телетрансляции. Но великий хореограф остался на сей раз без приза. И на это обратили внимание критики, и высказывались довольно резко:

«“Маску” получил работающий в Штутгарте англичанин Дуглас Ли за безликую, стандартную хореографию к балету, поставленному для Пермского театра, “Когда падал снег”. За такой выбор жюри было неловко еще и потому, что в зале в качестве номинанта находился живой классик и хореографический гений Джон Ноймайер. Да, его балет “Татьяна” по пушкинскому “Евгению Онегину” — работа спорная, но нужно обладать большой смелостью, чтобы предпочесть ей мало чем примечательную одноактовку Дугласа Ли» («МК»).

«… Осталась без наград “Татьяна” в Музыкальном театре — копродукция с Гамбургским балетом, сотворенная и для московской, и для немецкой труппы хореографом Джоном Ноймайером. Гамбургский худрук, по первому образованию филолог, отнесся к пушкинскому роману с высшим уважением, высшим вниманием и высшей свободой, но наши консерватор (ц)ы этого не оценили. Да, “Татьяна” соперничала с “Героем нашего времени” в Большом — и в главной номинации выжить мог только один спектакль. Но не назвать Ноймайера лучшим хореографом? И для чего ж придуманы спецпризы?» (А. Гордеева, Lenta.ru). «Герой нашего времени», собравший целый урожай «Золотых Масок» — спектакль неординарный, новаторский (о чем в свое время писало «МО). Специально написанная музыка, режиссура, множество оригинальных деталей (пение муэдзина, сценический оркестр и многое другое)…

Но по большому счету авторы так и не сумели раскрыть многослойность и глубину гениального романа. Сделав акцент на любовной драме, на трех романах героя, они прошли мимо важнейших философских смыслов, зашифрованных Лермонтовым. Входило ли в задачу постановщиков «расшифровать» их средствами балета? Трудно сказать. Получилось то, что получилось.

Выбор лучшего дирижера в балете (Ю. Кочнев, «Стальной скок» в Саратовском театре) тоже вызвал, мягко говоря, неоднозначную реакцию. Рецензенты «Независимой газеты» назвали эту работу «самой слабой», а Е. Бирюкова (Colta.ru) — «курьезом», опять же подчеркнув, что жюри «посмело», выбрав Кочнева, «обойти» великого и могучего Теодора… Поистине, любовь части российского критико-журналистского сообщества к Курентзису уже «зашкалила».

Композиторы

Более спокойно, в отличие от прошлых лет, были приняты итоги композиторского конкурса. Если, скажем, год назад жюри так и не сделало выбора (а Т. Курентзис одну из своих двух «Масок» подарил Д. Курляндскому), то в этом году И. Демуцкий, с музыкой к «Герою нашего времени» был, пожалуй, фаворитом на фоне экспериментальных опусов П. Айду («Звуковые ландшафты»), Б. Филановского и В. Раннева («Сверлийцы»). Кого предпочтет «консервативное» жюри — можно было догадаться заранее.

«Вряд ли можно было рассчитывать на успех Владимира Раннева или Бориса Филановского — авторов выдающихся партитур пятисерийного цикла “Сверлийцы”. Их работы слишком новы по смыслу и непривычны по языку.

Не имело большого смысла надеяться и на успех Петра Айду (“Звуковые ландшафты”) или Раймонда Паулса (“Все о Золушке”) <…> Новым Моцартом жюри назначило Илью Демуцкого — юного автора крепкой, глубоко служебной партитуры балета “Герой нашего времени”. Выбор можно было бы счесть необъяснимым, если бы не одно обстоятельство. Второй год подряд игнорируя современную музыку и важнейшие работы в музыкальном театре, жюри констатирует проблему коммуникации академической культуры с актуальным контекстом и новыми текстами. Большинство членов жюри вообще впервые встречаются с современным искусством в дни “Маски” и оказываются, понятно, изумлены. Так что в ситуации серьезного идеологического и бюрократического давления, помноженного на острый дефицит компетенций, хрупкий мир новаторского искусства разрушается компромиссными решениями» (Ю. Бедерова, «Коммерсант»).

«Жюри ожидаемо выбрало самый спокойный вариант: Илью Демуцкого с партитурой трехактного балета “Герой нашего времени” в Большом театре. В самом деле, смешно было бы ждать, что солидный председатель жюри с окладистыми усами влюбится в музыку номинированных на “Маску” “сверлийских композиторов” Филановского и Раннева.

Но даже от сознания того, что он ее услышал, что он, как и большая часть его коллег, впервые встретился с этой совершенно параллельной для него реальностью, просто голова идет кругом. Это тоже один из итогов музыкальной части “Маски”».

В то же время П. Айду получил «Маску» в номинации «Эксперимент» — за спектакль «Звуковые ландшафты» в театре «Школа драматического искусства». Впрочем, называть композиторской работой спектакль, построенный на шумовой партитуре, в которой вместо инструментов используются шумовые аппараты докомпьютерной эры, имитирующие звуки и голоса природы (они же заменяют и актеров), слишком смело. А сравнивать с другими работами, представленными в этой номинации, пожалуй, некорректно. Да и эксперимент ли это сегодня? Скорее, вчерашний день.

Вероятно, конкуренцию Демуцкому в его «весовой категории» (которую можно назвать «спокойной балетной неоклассикой») могла бы составить Лера Ауэрбах, но по каким-то причинам ее музыка не была номинирована.

В целом же номинация «лучшая работа композитора в музыкальном театре, как и прежде, остается самой проблемной.

Прошло уже 8 лет со времени ее учреждения, а критерии оценки до сих пор размыты. Борьба в этой номинации — это не традиционный композиторский конкурс, в котором все заранее поставлены в одинаковые условия и возможен более или менее объективный выбор. На «Маске» же представлена музыка, написанная не для конкурса, а к конкретным спектаклям. Разные жанры (опера, балет, мюзикл, оперетта), стили (неоклассика и эстрада, академическая музыка и эксперимент), формы (большие и малые)…

Год на год не приходится: «то густо, то пусто». Вот и получается, что в один год «Маска» остается невостребованной.

А на следующий приходится кого-то выбирать, потому что не выбрать уже нельзя. Или же жюри должно выбирать из нескольких одинаково достойных претендентов: наверное, это самое трудное решение. До сих пор жаль, что А. Чайковский не получил «Маску» за оперу «Один день Ивана Денисовича» (сезон 2008/2009), возможно, самую глубокую, содержательную и пронзительную русскую оперу XXI века.

Минус Мариинка и Кехман

Из итогов музыкальной «Маски» можно отметить еще несколько существенных деталей:

— отсутствие наград у Мариинского театра, да и практическое отсутствие спектаклей театра среди номинантов (опера — «Пиковая дама» в двух номинациях, балет — ноль номинаций); это ли не провал театра, который по-прежнему почитает себя вне конкуренции в России?

— сравнительно слабые результаты Пермского театра оперы и балета (театр был представлен в 24 номинациях, но получил только одну «Маску» и один спецприз жюри);

— неудачу «Свадьбы Фигаро» Большого театра (8 номинаций вылились «всего лишь» в спецприз жюри), отчасти компенсированную, как говорилось выше, триумфом Е. Писарева как режиссера церемонии закрытия;

— полное отсутствие среди номинантов спектаклей Михайловского театра и Новосибирского театра оперы и балета, что можно объяснить сложившимся в кругах театралов и критиков нерукопожатным отношением к В. Кехману.

В числе лауреатов Премии Союза театральных деятелей РФ «За выдающийся вклад в развитие театрального искусства»: балетмейстер Борис Эйфман, режиссер Лев Додин, художник Борис Мессерер, профессор Театрального института Саратовской консерватории им. Л. В. Собинова Римма Белякова.

Ландшафты драмтеатра

В категории «Драматический театр» произошло примечательное событие: фактически в Москве прошли гастроли двух ведущих театров Санкт-Петербурга — БДТ и Александринского. В БДТ незадолго до этого произошел конфликт худрука А. Могучего с частью коллектива, и ходили слухи, что Минкультуры не собирается продлевать с ним контракт. В результате контракт продлили, и «могучая тучка». Висевшая над театром и режиссером. Так и не пролилась грозой. А Могучему (возможно, в качестве компенсации за потраченные нервные клетки) дали «Маску» в номинации «драма/работа режиссера» за спектакль «Пьяные»: по общему мнению — достойному, но не самому лучшему. В этом спектакле на сцене — только пьяные: намек на то, что только в состоянии «напиться и забыться» можно воспринимать реалии нашей жизни, приспособиться к ним?

Событием стал спектакль БДТ «Человек» по мотивам книги австрийского психзиатра и психолога В. Франкла — узника Освенцима, потерявшего там семью. Событие не только и не столько фестивальное (спектакль не получил ни одной награды), сколько общественной и общекультурной значимости. Тема Освенцима, Холокоста, протеста против ужасов фашизма кажется особенно больной именно сейчас. Фактически только что отмечалось 70‑летие освобождения Освенцима, 70‑летие Победы. И вот БДТ ставит «Человека» Франкла. Екатеринбургский театр оперы и балета представляет российскую премьеру оперы «Пассажирка» М. Вайнберга — композитора, вся семья которого погибла в концлагере Травники. На телеканале «Культура» показали фильм «Холокост — клей для обоев?» о том, как две российские девушки ответили на вопрос «Что такое Холокост» и как переменилось их сознание после того, как они побывали в мемориальном комплексе Аушвиц-Биркенау… Протест против варварства, против геноцида — тема сегодня, возможно, как никогда актуальная. По мере отдаления от времен Второй мировой войны только возрастает опасность того, что этот кошмар тоталитаризма, это варварское истребление человека человеком вернется. Эту трагедию нельзя забывать. «Если замокнет эхо их голосов — мы погибнем», — написал Поль Элюар. Об этом же буквально вопиет творчество наших современников.

С 1 по 9 апреля прошел проект «Александринский театр в Москве». В этом году театр отмечает 260‑летие, он был назван «Национальным достоянием России», а худруку В. Фокину исполнилось 70 лет. Среди выдвинутых на «Маску» работ — блистательный, глубокий, драматичный «Маскарад. Воспоминания будущего», ретроспекция спектакля В. Мейерхольда 1916 года с использованием музыки А. Глазунова, наисанной к этому спектаклю. Но ни «Маскарад», ни другой спектакль театра — «Теллурия» — не получил наград. И, видимо, чтобы не оставлять Александринку в юбилейный год совсем без «Масок», премию за лучшую мужскую роль второго плана вручили ветерану труппы Н. Мартону.

Реформа

Незадолго до окончания очередной «Маски» на сайте СТД РФ было опубликована новая редакция Положения о Национальной театральной премии «Золотая Маска». В сообщении СТД, подписанном А. А. Калягиным, говорится:

«Мы провели несколько заседаний специально созданной СТД РФ и Министерством культуры Рабочей группы для подготовки новой редакции Положения о Премии «Золотая Маска». В ходе заседаний было высказано большое количество замечаний и предложений, в т. ч. и взаимоисключающих.

Так, например, члены рабочей группы разделились ровно пополам, когда обсуждался вопрос об исключении из конкурса номинации «Эксперимент», и когда решался вопрос об объединении номинаций «большая» и «малая» форма драматического спектакля. Не было поддержано большинством членов рабочей группы и предложение о сокращении числа номинаций. Новый текст Положения рождался в полемике и спорах. Однако, по самым принципиальным вопросам члены рабочей группы пришли к полному согласию.

Секретариат СТД РФ на своем заседании 4 апреля с участием официального представителя Министерства культуры Российской Федерации утвердил новую редакцию Положения о Премии и Фестивале «Золотая Маска».

Предлагаю всем познакомиться с изменениями и дополнениями, которые возникли в новой редакции Положения.

Первое. В новой редакции Положения подтверждено, что единственным учредителем «Золотой Маски» с 1993 года остается СТД РФ.

Второе. Организаторы Премии и Фестиваля — СТД РФ и Министерство культуры Российской Федерации — в вопросах организации и проведения Премии и Фестиваля действуют согласованно и принимают решения совместно на основе консенсуса. При этом, если консенсуса достичь не удается, решающее слово остается за Председателем СТД РФ.

Третье. Формированием предложений по персональным составам Экспертных советов и Жюри Премии занимается непосредственно СТД РФ, никому не делегируя эти свои полномочия. Экспертные советы и Жюри формируются на основе предложений СТД РФ, Министерства культуры, а также общественных объединений в сфере профессионального театрального искусства (ассоциаций, гильдий и т. п.). Окончательное решение по персональным составам ЭС и Жюри и их председателям принимают Организаторы Премии и Фестиваля».

В Положение включен пункт о том, что составы Экспертных советов и жюри ежегодно подлежат 100%-ной ротации.

Еще один пункт, введенный в новую редакцию Положения: на соискание Премии в основной номинации «Лучший спектакль» в оперы, оперетте/мюзикле и балете могут быть выдвинуты спектакли — переносы зарубежных постановок на российскую сцену. При этом участники группы авторов‑создателей оригинальной версии спектакля (постановщики: режиссер, хореограф, художник и т. п.) выдвижению на соискание Премии в частных номинациях указанных конкурсов не подлежат.

Отменен Приз критики — и с этим можно согласиться. Зачем он, если из тех же критиков полностью состоит Экспертный совет, частично — жюри тоже критики. Какой смысл в этом дублировании? Полемика вокруг «Маски» показала, что критика хочет оказывать решающее влияние на театральный процесс, не только анализировать, но и формировать его, вмешиваться в продюсерскую и постановочную работу. Вливаются в театральный процесс в роли интендантов, драматургов, композиторов… Думается, что мудрый А. А. Калягин в упомянутой статье «Квадратные метры влияния» расставил все точки над «i».

P.S.

За свою более чем 20‑летнюю историю «Золотая Маска» стала зеркалом не только российского театра, но и культурной ситуации в целом; общественного, идеологического движения. Это ярко показали, опять-таки, последние 1,5 года. А поскольку культура и искусство взаимосвязаны с жизнью — то и зеркалом нашей жизни.

В последнее время «Маске» пришлось выдержать нешутейные баталии. Но, как бы к ней не относиться: с добром или с негативом, ругать или хвалить, признавать или отвергать — не замечать ее невозможно. Она есть, достигла совершеннолетия, и крепко стоит на ногах, выдерживая любые бури и проблемы, являясь самым мощным организмом и главным делом СТД — наиболее авторитетного творческого союза современной России.

«Маска» не только стала важным и привычным явлением культурной жизни, но и сформировала определенное отношение к себе, поведение вокруг себя, стало провоцировать какие-то реакции. Она в любом случае вызывает уважение. Она заставляет пристально смотреть на театр, анализировать его, любить и ненавидеть. Принимать его — близко к сердцу или холодно, но находиться в постоянных взаимоотношениях с ним. Она приблизила театр к обществу, фактически заставила рассматривать его как бы через увеличительное стекло.

Вероятно, конкурсные элементы выводят «Маску» за рамки собственно театра, на территорию общественного явления. Она вышла за границы культуры и искусства. Но это путь театра: он всегда говорит с людьми, он всегда зовет, заставляет думать, вызывает отклик, как любое произведение искусства.