Именно ему принадлежат многие идеи, которые затем развивали Кейдж, сюрреалисты (кстати, Аполлинер придумал слово «сюрреализм» для балета «Парад»), последователи театра абсурда, дадаисты, создатели репетитивности и минимализма. Сальвадор Дали мог бы только порадоваться названиям его пьес «Пьесы в форме груши», «В лошадиной шкуре», «Дряблые прелюдии», «Засушенные эмбрионы». Он участвовал в изготовлении первых readymade’ов и первых мультимедийных проектов (балет «Меркурий», 1924). А его «меблировочная музыка» предвосхитила распространенные сегодня музыкальные «обои», то есть тот тип слушания, когда музыка становится фоном для всех остальных дел.

Издательство Ивана Лимбаха, которое наряду с философией, филологией, психологией и современной прозой со стихами, обращается к музыкальным темам (вспомним сборник интервью Д. Бавильского «До востребования», 2013, сборник «Ваш Андрей Петров» и исследование О. Манулкиной «От Айвза до Адамса: американская музыка XX века», обе — 2010), решило перевести на русский язык литературного Сати. Тем более что в 2015 году отмечается 90 лет со дня его смерти, а в 2016 – 150 лет со дня рождения. По инициативе переводчика В. Кислова, в сборник вошли избранные прозаические отрывки и наброски, притчи и скетчи, мысли и афоризмы, эстетические воззвания, письма и эпистолы экстравагантного француза.

Минимализм мышления

Распределение текстов в сборнике — практически все минималистического размера, как и формат издания, соответствующий карманному использованию — следует классификации в наиболее полном французском собрании литературных сочинений Сати (выпущено в 1981).

Первая часть «Всем» включает тексты, опубликованные в периодике (среди них, о «Шестерке», Игоре Стравинском и Русском балете). Вторая часть «Некоторым» являет собой деловую и дружескую переписку (среди адресатов М. Бобур, Э. Бертран, К. Сен-Санс, К. Дебюсси, Р. Виньес, Ф. Пуленк, Ж. Пуэгу, Ж. Кокто, Д. Мийо и др.). Третья часть «Себе» состоит из заметок на полях клавиров и музыкальных тетрадей, а также записки на карточках с идеями, проектами, аннотациями, тайно хранившиеся в архиве Сати и опубликованные после его смерти. В четвертой части — избранные воспоминания современников о Сати (перевод глав из французской книги о Сати 2005 года). Среди авторов — музыканты, критики, художники, музыковеды: Ж. Кокто, Ф. Пикабиа, Ж. Орик, Ж. Вьенер, Ф. Леже, Ф. Пуленк, Г. Фурнье, А. Соге.

Не случайно название книги фиксирует автора и ее героя как млекопитающее. Сати видит музыкальный мир как парадоксальную вселенную неизведанных существ (об этом есть ряд статей, например, «Ум и музыкальность животных»). Оттого он открыто издевается над авторитетами того времени (А. Тома, Г. Шарпантье, Э. Гиро) и над самим собой — но тонко, изящно и очень зло. Со вкусом, как у истинного француза, у него все было в порядке.

Книга выполняет важную функцию первого знакомства. Но многие пассажи Сати вне подробного контекста остаются для русскоязычного читателя абсолютной абракадаброй, оттого и тонкий стеб над музыкальным миром, его идеями, идеологией, «повадками» не считывается.

Из статьи «Похвала критикам»:

«Внешне критик выглядит важно, в нем есть что-то от контрафагота. Он уже сам по себе центр, центр тяжести. Если и улыбается, то только одним уголком рта, а взирает одним глазом: то добрым, то злым. С Дамами он всегда любезен, а Господ невозмутимо держит на расстоянии. Одним словом, он вызывает робость, хотя и благообразен на вид. Это человек серьезный, серьезный, как Будда, — то есть как бурда у петуха. Среди критиков не встречается посредственностей и бездарностей. <…> Истинная критичность заключается в том, чтобы критиковать не самого себя, а других; бревно у себя в глазу ничуть не мешает высмотреть сучок в глазу соседа: в этом случае бревно превращается в очень длинную подзорную трубу, которая увеличивает сучок до невероятных размеров».

P.S.

Издательство Ивана Лимбаха планирует издать воспоминания композитора Ф. Гласса (в каком-то смысле одного из последователей Сати) «Слова без музыки». Она выйдет в середине следующего года в переводе Светланы Силаковой.