Красота — момент горения

70 лет со дня рождения Александра Кнайфеля

Александр Кнайфель

Композитор Александр Аронович Кнайфель принадлежит к классикам российской музыкальной культуры. Его знают, чтят, хотя в России его музыка звучит не часто. Он больше известен на Западе, даже его композиторскую «родословную» ведут из творчества П. Булеза, Я. Ксенакиса, А. Пярта. Известность ему принесла критика Т. Хренникова, включившего его в известную «семерку авангардистов», наряду с Э. Денисовым, С. Губайдулиной, что только подогрело интерес к его музыке.

Парадоксов друг

Мир Кнайфеля парадоксален, ему свойственно двойничество. Как человек он открыт, радушен, его отличает несколько ностальгическое и сентиментальное восприятие действительности. А как композитор он — непознаваемая сложность. В его творчестве переплетаются детскость, юмор, ирония с пассионами, молитвами, библейскими откровениями и философскими вопросами веры. В духе постмодерна он играет не только со стилями, жанрами, но и со слушателями, исполнителями и теми, кто пытается систематизировать или анализировать его музыку в традиционных категориях музыковедения.

С корреспондентом «МО» он беседовал на двух «территориях» — в разных квартирах, на разных этажах. В кабинете он был величественным, официально-одухотворённым, а на кухоньке, этажом выше, где пили чай — доброжелательным, по-дружески словоохотливым.

Специально для этой квартиры сделана целая стена особенных шкафов — с большими полками для партитур, средними — для книжных изданий, малюсеньких — для видеоматериала. С 1960-х годов все события фиксируются композитором (или его родными) на плёнку — весь этот автобиографический материал также разложен по полочкам по годам (и месяцам). Скрупулёзный порядок — во всём. Тут же на полочке, не закрытой створками, — свистульки, колокольчики, которые он использовал или собирается использовать в своих партитурах.

Петербуржец из Ташкента

Александр Кнайфель родился 28 ноября 1943 в Ташкенте. Его родители — скрипач Арон Кнайфель и преподаватель музыкально-теоретических дисциплин Средней специальной музыкальной школы при Ленинградской консерватории Муза Шапиро. В военные годы школа находилась в эвакуации в Ташкенте, здесь и родился композитор. Он закончил эту десятилетку в 1961 по классу виолончели у Э. Фишмана. Петербуржец по ментальности, два года он проучился в Московской консерватории у М. Ростроповича.

«Никак у меня с Москвой отношения не складываются. В 17 лет я попал в этот город и два с половиной года прожил в нём. Я плохо себя чувствовал от того, что иду по улице, а следующая улица не идёт так же, как эта. От того, что улица вихляет, я чувствовал дискомфорт. Думаешь, что всё это умозрительно, а оказывается, както действует на сознание.» (из интервью «МО»).

Через два года, в 1963, Кнайфель ушел из класса знаменитого виолончелиста. Случай беспрецедентный. Вернулся в Ленинград и учился в консерватории по композиции в классе Б. Арапова (с 1963 по 1967). «Арапов был совершенно изумительным человеком, который все мои сочинения первый раз слышал только на экзамене. Я иногда так к нему приходил, ну и на экзамен, конечно. Вот вся моя консерваторская эпопея.» (из интервью «МО»).

Быстрый старт

Первые сочинения зарекомендовали Кнайфеля как крайнего авангардиста. В 22 года написал оперу «Кентервильское привидение» по О. Уайльду, которая сразу же была поставлена на сцене Оперной студии Ленинградской консерватории. Дебютный авторский концерт состоялся в Ленинграде в 1974, когда ему едва исполнилось 30 лет.

Десятилетия. Рубежи

Эксперименты 1960-х:

«Musique militaire» для фортепиано, где в записи отсутствовали тактовые черты. «Монодия» для женского голоса на текст шотландского поэта-гуманиста Дж. Бьюкенена, являет собой переложение 22 псалма, молитвы в час испытания.

«Lamento» для виолончели, посвященное памяти балетмейстера Л. Якобсона, с которым его связывало творческого сотрудничество.

В 1970-е появилось крупное сочинение – passione «Жанна» для 13 групп инструментов (всего 56 солистов), в программной основе которых страдания Жанны Д’Арк. В России впервые было исполнены лишь в 1992.

«В “Жанне” каждый звук словно бы оплачен моей кровью… Тогда в 35 лет думал, что пишу последнюю вещь, оказалось — первую! Первую в ряду произведений нового стиля. После этого сочинения я стал совершенно другим человеком, все клеточки обновились».

Десять лет назад на открытии XV петербургского фестиваля «Звуковые пути» в церкви Святой Екатерины не было 13 групп инструментов. Прозвучала клавирная версия: в центре храма за роялем автор — А. Кнайфель, ему ассистировал О. Малов, который также управлял рассредоточенным по углам зала квартетом ударных инструментов В. Знаменского. Над алтарем в глубине галереи — невидимый слушателям Камерный хор Lege Artis (дирижер Б. Абальян).

Числа, буквы

С 1980-х композитор стал строить сочинения на основе идеи числа, понимаемой как организующее начало. Кнайфель говорит: «эта математика, ставшая искусством, позволяет постичь мир»; «пока я не найду ключевое число или принципиальный числовой порядок, я не могу начать сочинять».

«Число — это инструмент, без которого ничего не сделаешь. Для того чтобы случился рассказ или случилась пьеса, нужен сюжет. Нужна простая история. В любом произведении нужна некая плоть, организация плоти. Это уже ремесло . Это называется “делание”. Замечательное русское старинное слово. Ты засучив рукава не просто выполняешь что-то, ты делаешь. А как ты это обнаруживаешь? Скребки, глина, опалубка — это и есть числа, это основа, от которой никуда не деться.»

«Без чисел вообще ничего создать нельзя. Что делал Бах? Он только числами и занимался. И эта традиция прошла через XIX век, который, может быть, и не пользовался числовыми конструкциями напрямую, но у него уже были лекала, которые вошли в плоть и кровь музыкального искусства, были наработаны великими мастерами прошлого.» (из интервью «МО»).

В качестве основы для конструкции у Кнайфеля выступают не только числа, но и буквы, например, в камерной миниатюре «Да» — через взаимоотношение звуков «d-a». Или в «Айнана», семнадцати вариациях на имя для камерного хора, ударных и магнитофона (1978).

Без жанра

Кнайфель отказывается от традиционных форматов. Для каждого сочинения создается своя вселенная: жанр, состав инструментов, рождающий неповторимый тембр, конструкция, техника, даже исполнительские приемы и пространственные идеи. Так осуществлялась тотальная эволюция стиля: от сериальности к минимализму, одно-двухголосной фактуре, от театральности к скрытой программности, ассоциативности.

Композитор расширяет исполнительские приемы. Во время «Lamento» виолончелист поет закрытым ртом средний голос трезвучных аккордов, отдельные звуки извлекает, ударяя по струне пальцами левой руки. В вокальном цикле «Глупая лошадь» (1981) предусмотрены шумы, постукивание по роялю, удары по педалям, щелканье языком, «шепот рук», то есть ритмически точное трение ладоней друг о друга, насвистывание.

Ключевые сочинения 1980-х гг.:

Сочинение «Ника» как диалог с Гераклитом Эфесским. Его фрагмент из трактата «О природе», произносится ансамблем 17 инструментов, бормочущих, шепчущих, каждое звучание–слово. А потом возникает голос, произносящий фразу девочки-поэтессы Ники Турбиной «Не я пишу мои стихи».

«Agnus Dei» для 4 инструменталистов a capella (1985) — всем жертвам, поминовение всех усопших. В партитуру вписаны тексты: фрагмент дневника 11-летней девочки из Ленинграда Т. Савичевой, умершей от голода во время блокады со всей семьей, латинская молитва Agnus Dei, древнегреческая формула sōma-sēma (тело — могила) и слово Христа «Свершилось» (Евангелие от Иоанна). Текст не звучит вместе с музыкой, он является предустановкой или расшифровкой: читается до или помещается в программку. Важное значение придается тембру и регистру, за счет них создается подобие движения. Исполняют фортепиано, электроорган, клавесин, саксофон, контрабас, большой набор ударных, синтезатор, магнитофонная пленка.

Молчание

В 1990-е и 2000-е — молитвенное отстранение, вместо привычной прогрессистской устремленности. Постмодернистское созерцание и игра. Это «Возношение» для хора струнных инструментов (1991), «Лестница Иакова», glossolalia тринадцати (1992).

Музыки тишины создается с помощью приемов: молчащие исполнители, пианист, «играющий» на правом деревянном крае клавиатуры рояля беззвучными, но заметными движениями руки, дирижер, жестикулирующий перед молчащим оркестром, струнники, беззвучно скользящие смычками по струнам.

Одно из последних сочинений — «Любовь исследует грядущее». В его основе слова Исаака Сирина из книги «О Божественных тайнах и о духовной жизни». Оно посвящено теме божественной любви, где звучит «Гимн любви» апостола Павла (13 глава из Первого послания коринфянам).

Виолончель и/или композиция

Отношения с Ростроповичем из «ученика — учителя» переросли в близкую творческую дружбу. Он стал вдохновителем таких сочинений для виолончели, как «Восьмая глава», сanticum canticorum для храма, четырех хоров и виолончели (в основе поэтический текст заключительной главы библейской «Песни песней» Соломона, мировая премьера в 1993 в Вашингтонском национальном соборе при многотысячной аудитории), «Пятидесятого псалма» (1995) и «Блаженств» (1996), а также их первым исполнителем.

О «Восьмой главе»: «Композиция услышана мною в его полетнейшей акустике. Всякое событие, происходящее в храме, приобретает чрезвычайный смысл. Время подчинено вечности и укрощено ею. Между всеми находящимися в храме протягиваются невидимые нити, возникает какая-то общность…». «Это коллективная молитва, в которой объединяются не только музыканты, но все присутствующие». Во время исполнения в Таллине, проходившего в старинной церкви Нигулисте, четыре хора (хор мальчиков у алтаря, смешанный — напротив, мужской и женский — справа и слева, согласно православной традиции) образовывали крест. В центре креста на небольшом возвышении находился виолончелист И. Монигетти, рядом дирижер А. Мустонен. Скамьи для прихожан-слушателей, обычно обращенные к алтарю, на этот раз с двух сторон были повернуты к центру собора. Сочинение, прозвучав в храмах Вашингтона, Хельсинки, Таллинна и Риги, до сих пор не исполнялось в России.

«Ростропович был вдохновителем многих моих сочинений. Все сочинения, которые мы с ним делали — уникальны. “50-й псалом” — это 25 минут одноголосного пения, где нет слов (слова есть, но их не слышно). В ”Блаженствах” я представил драматургический аналог его жизни: он начинает как пианист, потом аккомпанирует на рояле певцам, потом оркестр, затем — хор. И всё завершается игрой на виолончели, вначале с хором, а потом соло. То есть он предстал один в трёх ипостасях. Это тоже уникально.

На Втором Всемирном конгрессе виолончелистов он исполнил Молитву Святому Духу “Утешителю”, где было задействовано 200 виолончелей.

За 2 месяца до его кончины, последнее, что он от меня и вообще получил на этом свете — это молитва и стихотворение для мужского голоса “Владыко дней моих”. Есть молитва святого Евфрема Сирина, и Пушкин её цитирует в одном из своих стихотворений “Отцы пустынники и жёны непорочны…”. Я соединил молитву Сирина с пушкинским прочтением. Очень скромно: просто голосом у баса — Пушкин, а у рояля — незримо, словами, но без произнесения текста — Сирин. Это последнее, что Ростропович увидел. Я успел это сделать — напутствие без слов. Эти слова, эта молитва, и то, как Пушкин это интерпретировал, можно по-настоящему оценить только в пограничном мире.» (из интервью «МО»)

Друзья, исполнители

Круг исполнителей музыки Кнайфеля постоянен: виолончелисты И. Монигетти, Б. Пергаменщиков, Т. и П. Деменга, дирижеры Г. Рождественский, А. Штейнлухт, пианист О. Малов, ударники М. Пекарский и М. Арделеану, исполнитель джазовой и старинной музыки Г. Гольдштейн. Среди друзей: композиторы В. Сильвестров, А. Пярт, Г. Канчели, Э. Денисов, Т. Мансурян, С. Губайдулина.

«Наш» и «не наш»

Кнайфель всегда был вне системы, хотя номинально является членом Союза композиторов (с 1968) и Союза кинематографистов (с 1987). В энциклопедиях Интернета он значится как «свободный художник». Сегодня работает и живет в Санкт-Петербурге. Заслуженный деятель искусств России (1996), в 2012 получил премию Правительства Санкт-Петербурга в области литературы, искусства и архитектуры за 2012 год в номинации «композиторское искусство» за музыку к спектаклям БДТ «Маскарад», «Старик и море», «Дядюшкин сон». Кавалер ордена Дружбы.

С 1970-х активно работает в кинематографе. Благодаря саундтрекам музыка Кнайфеля в России известна широкой аудитории, пусть и анонимно.

Он автор музыки к 40 художественным и документальным фильмам, телесериалам, в том числе «Криминальный талант», «ЧП районного масштаба» и др. Десять из них сделаны с режиссером С. Арановичем, например «След росомахи», «Рафферти», «Большая игра», «Противостояние» и др.

Премьеры его произведений звучат на крупнейших музыкальных фестивалях мира: в Париже, Лондоне, Амстердаме, Нью-Йорке, Цюрихе, Базеле, Зальцбурге, Берлине, Франкфурте, Кёльне и др. Зарубежное признание началось с 1992, когда во Франкфурте-на-Майне состоялся его монографический фестиваль. Тогда же он стал первым российским музыкантом, удостоившимся международной премии DAAD, которая позволила ему работать год в Германии.

В 2001 премьерой его оперы «Алиса в стране чудес» (авторское определение жанра «24 картинки с антрактом по сказкам Льюиса Кэрролла для театра играющих, поющих и танцующих»), открыла в новом тысячелетии свой первый сезон Нидерландская опера (Королевский театр Carre). Она специально заказала это сочинение Кнайфелю.

Режиссер Пьер Ауди. Как рассказывает композитор, замысел «Алисы» связан с евангельской притчей на Рождество Христово. Он называет это сочинения — «моя автобиография в звуках». «Особенно там велика роль света. Там нужна световая аппаратура, которая быстро переключается. То нота звучит, то она играет, то она поётся, то она в свете. То есть световой танец должен читаться со всех своих слагаемых.» «Неправедная серьёзность — с ней никуда не пробиться. А когда присутствуют лёгкость и игривость — это спасительные вещи, потому что жизнетворные: они преображают, одухотворяют и плодоносят» (из интервью «МО»)

Из рецензии на амстердамскую премьеру: «Партитура Кнайфеля — чудо… После полутора часов может “поехать крыша”, но восхищает это мастерское сочетание бряканья и звяканья, звуков челесты и фортепиано, электронных эффектов, пения по слогам, вскрикиваний, пиццикато, шмяканья: бах!шлеп!плюх!, ритмического топанья…».

Начиная с 1980-х именно за рубежом проходили мировые премьеры его сочинений: трио певицы и виолончелиста «Сквозь радугу невольных слёз» (1988, Лондон), «Свете Тихий, Песнь Пресвятой Богородицы» (1991, Цюрих), пассион «Жанна» (1992, Франкфурт на Майне), «Лестница Иакова» (1992, Париж), сanticum canticorum храма, хоров и виолончели «Восьмая глава» (1995, Вашингтон), «Облечённая в солнце» (1997, Маастрихт), «Блаженства» (Мстиславу Ростроповичу — виолончелисту, пианисту, дирижеру) (1998, Берлин), «Снежинка на паутинке» (в пространствах виолончели) (1998, Кёльн), «Lux aeterna» (1998, Манчестер), «Сие дитя» (2001, Локкенхаус), балаган «О попе и о работнике его Балде» (2005, Штуттгарт), «Е. Ф. и три визитки поэта» (2009, Дублин) и др. Автор более 100 произведений.

Для истории

Записи сочинений Кнайфеля выходили на фирмах «Мелодия», но в основном диски появляются за рубежом – это Сhant du Monde, Megadisc Classics, Teldec Classics International, ECM New Sereies. Его музыка звучит на радио BBC (Великобритания), Voice of America и National Public Radio (США), Radio France (Франция), Deutschlandfunk и WDR (Германия), KRO (Нидерланды), Lousanna, Bern (Швейцария). Ноты выходили в издательстве «Советский композитор» (Ленинград) и в «Sikorski». Сейчас в издательстве «Композитор — Санкт-Петербург» запущен проект издания его полного собрания сочинений, для которого композитор заново пересмотрел свои сочинения. В них сделаны уточнения к названиям.

«Я не расстаюсь со своими партитурами. Все они превратилось в одно сочинение. Я каждое утро просыпаюсь, и меня начинает тянуть: в таком-то сочинении такое-то место нужно пересмотреть. Они все живут. Я не могу иначе. И с изданиями то же самое. Сочинение уже набрано, но в редакции уже знают, я даже в договоре написал: в течение жизни сочинения и автора возможна корректура.» (из интервью «МО»).

Предполагается том с хронографом жизни, интервью, списком всех сочинений, публикация дневниковых записей, бесед, интервью, авторских комментариев, фотоматериалов (сост. Е. Блажкова). К 2013 году вышло 11 томов.

Муза и жена

Жена композитора — камерная певица Татьяна Мелентьева — для него и муза, и помощница, покровительница и близкий человек. Для нее были написаны «Глупая лошадь» (1981), трио для певицы и виолончелиста «Сквозь радугу невольных слез» (1987-1988), Песнь Пресвятой Богородицы «Свете Тихий» (1991), «Бабочка», в строфах Иосифа Бродского (1993), «Облеченная в солнце» для солистки солистов (1995) и пушкинское «Блаженство» (1997).

«Она мне была послана как ангел-хранитель. Наша встреча вообще странным образом произошла. Я её по радио услышал. И первая мысль была: этого не может быть! Но это не только у меня происходило, все, кто её первый раз слышит, говорят: “Это невозможно, этого не может быть!”.

Всю жизнь так: заходим в храм какой-нибудь, она только начинает петь — всё, время останавливается. Это Божий свет проходит. Я для нее написал Песнь Пресвятой Богородицы. Это новая Мария как воплощение всех женских образов — из фольклора, из Библии. Буквально на днях мы закончили заниматься её исполнительским архивом. Она записала 45 дисков.» (из интервью «МО»).

Философия искусства

Один из главных тезисов творчества композитора: «Красота — это момент горения, и только если сожжешь себя, в освобожденной энергии возникает красота».

В каждом сочинении — концептуальность, замысел, понять который могут многие, но музыкальный результат чаще всего получается элитарным.

Возможности своего слушателя Кнайфель не переоценивает. Он считает: «Уверен, что моя музыка не должна часто исполняться, потому что… я требую от нее некоей чрезвычайности. А, как известно, человек не может долго пребывать в чрезвычайной ситуации. Он начинает уставать и раздражаться».

Об авангарде: «Человек по своей природе авангарден, потому что у него есть свое лицо, своя физиономия, он неповторим! Чувство свободы, и право быть собой — исконное, вложенное в меня при рождении право! И тем я интересен для другого, а другой интересен для меня.» (в интервью «МО»)

«Программность в музыке для меня прежде всего ассоциативность… Здесь нужно иметь ввиду, что непередаваемо сложные ощущения, возникающие порой в движениях человеческого духа, часто смыкаются с простейшими жизненными ситуациями. Поэтому ассоциативный ряд при написании того или иного сочинения чрезвычайно разнообразен, почти бесконечен, во всяком случае, он не поддаётся ни учёту, ни какому бы то ни было перечислению. Тем не менее именно комплекс самых различных ассоциаций и составляет как программу, так и содержание произведения».

«Искусство вечно именно своим вложенным внутренним свечением. Искусство очень тесно связано с верой, как с памятью о нашем изначальном Эдеме. Искусство — это мост между тем Эдемом, в котором мы когда-то были, и к которому ныне устремлены. В этом смысле искусство неистребимо, и человек не может без него прожить. Живя в изуродованном мире, через искусство мы припадаем к самим себе, вспоминаем, откуда мы все родом».

Философия жизни

«Я не читаю никакой не только периодической прессы, я уже давно не читаю никакой художественной литературы. Во всем наблюдается невероятное опустошение.»

«Часто встречаюсь с людьми и чувствую холодок во взгляде: им становится неинтересно со мной говорить. Якобы Кнайфель стоит вне жизни, вне ситуации, — это вызывает у них надменность. Хотя на самом деле я жизнь и хочу добыть, хочу, чтобы мертвенность во всём воскресла, воспламенилась к элементарной жизни, чтобы она заполыхала, затеплилась. А то такое выжженное поле, сплошная информация, и самое главное — всё время натыкаешься на ситуацию, где нет критериев.»

«Я всегда себя чувствовал гостем, чужим. Чужой принципиально. Я не понимаю учебных заведений, где всё время сидел в ужасе, думал: зачем я здесь нахожусь? Что от меня хотят? Когда мне что-то нужно будет узнать, я это сам узнаю. Я это добуду, мне Господь пошлёт. Внутренне я понимал, что это обрету. Я в себе это обнаружу, если хочу этого. На этом всё зиждется. Но для того, чтобы понять, что я хочу, меня не надо затискивать в рамки».

«В каждом человеке есть свой камертон, он вложен: что мне надо, что не надо. Это требует невероятной внимательности и трепетного смирения. Это та нежность и слабость, которая может превозмочь любые внешние усилия.» (из интервью «МО»).

О пути к православию: «Всему должно настать свое время. Я через всю жизнь очень хорошо чувствую эту правду. Мой крёстный, замечательный поэт Сергей Вакуленко, который был моим духовным учителем, это понимал, он видел путь, по которому я иду. И в силу своей целомудренности, духовности, невероятной интуиции и опыта не мог даже подтолкнуть меня — должна была созреть ситуация…

Я через свое сочинение мог задать ему вопрос — например, когда я писал «Символ веры» (еще не будучи крещеным)… Осваивая их, звонил ему: «“Вочеловечшася” — это и есть крест?». И он понимал, что я нахожусь в совсем другой уже духовной ситуации. Меня вела всю жизнь музыка и продолжает вести. Даже не музыка, а мое житие в музыке. То есть, осваивая через нее мир, я приобретаю, мне открывается…

Получается, что процесс рождения и освоения материала является жизнетворным. И мы творим по подобию Господа. Можно быть служителем веры, и не быть служителем жизни. А можно быть не служителем веры, но служителем жизни.»

Официальный юбилей

Петербургское отделение Союза композиторов России и Центр современных технологий в искусстве «Арт-ПаркИНГ» в рамках международного фестиваля «Мир звука II. Тотальная интеграция» провел вечер «Наша учительница никогда не видала лошадей». Ироничный заголовок предложил сам Кнайфель. Он часто вспоминает историю про мальчика, который жалуется маме, что учительница никогда не видела лошадей. В ответ на родительский недоуменный вопрос малыш сказал: «Я нарисовал лошадь, а она спрашивает: что же это такое»?!..».

Выступили близкие друзья (например, В. Сильвестров спел «Аллилуйя»). Играли виолончелист С. Ролдугин и пианист О. Малов. В течение всего вечера транслировался видеоряд: прогулки композитора по Петербургу, сцена из спектакля БДТ «Дядюшкин сон», фрагмент из хорового сочинения «Блаженства» (дирижер Э. Спаньярд, в зале «Концертгебау»). Публика увидела фильм о Кнайфеле, снятый Дж. Рубиером в Дроэда (Ирландия). Композитор принимал участие в ирландском фестивале.

Приношением от фестиваля «От авангарда до наших дней» стало исполнение цикла «Глупая лошадь» (пианист О. Малов и сопрано Е. Заставная). А на фестивале «Звуковые пути» исполнили хоровые сочинения «Херувимская» и концерт для женского хора «Свете тихий» (Женский хор музыкального училища им. Римского-Корсакова, дирижер С. Екимов).

Неофициальный юбилей

О еще одном юбилейном мероприятии специально для «МО» рассказала директор издательства «Композитор — Санкт- Петербург» С.Э. Таирова:

«Предыстории… В сентябре 1944 года после полного снятия блокады Ленинграда школа-десятилетка, где работали родители Шурика, вернулась в Ленинград и объявила прием учеников. Среди принятых в первый класс была я, которая несколькими месяцами раньше тоже вернулась из эвакуации. Занятия начались 1-го октября. Сольфеджио и теорию в нашем классе вела мать Шурика Муза Вениаминовна. В связи с тем, что у нее был 11-месячный малыш, ей разрешили заниматься с первым классом дома. И два раза в неделю шесть человек (5 девочек и 1 мальчик) ходил к Музочке домой. Жили Муза, Арон и маленький Шурик на улице Рубинштейна д. 5 кв. 9 (это третий дом от Невского) в старинном доме, в огромной коммунальной квартире. Там они занимали две комнаты — одну очень большую (метров 40), а вторую поменьше. Мы занимались в 40-метровой комнате, в которой, как на сцене, стоял рояль. Мы шли к Музе, как на праздник.

Идет война, голодные дети… Муза к нашему приходу из какого-то невообразимого месива, которое должно было заменить тесто, пекла каждому ребенку что-то наподобие печенья, каждое в форме разных зверушек — кому зайку, кому утенка, кому лисенка, кому петушка. Столько тепла и любви доставалось каждому из нас от этой удивительной женщины…

Еще одна деталь: когда после 5-го класса арестовали моих родителей, именно Муза и еще мой педагог по фортепиано Клара Ефимовна Столяр практически заменили мне родителей. Шурик рос в благополучнейшей семье, в открытом доме, двери которого не закрывались, в атмосфере добра и любви. В этой коммунальной квартире Шурик прожил до тех пор, пока не смог купить себе кооперативную квартиру, а Муза уехала из нее после смерти мужа в 1982 г. В начале 1990-х эту квартиру купил гражданин Ливана, отделал ее, как дворец шаха, открыл на первом этаже этого дома ресторан.

10 лет назад Шурик отмечал свое 60-летие, на котором было человек 50.

Все гости получили персональные приглашения по почте с указанием адреса, где состоится торжество: Санкт-Петербург, Ул. Рубинштейна, д. 5. кв. 9. Я не поверила своим глазам. Но это была не ошибка! Оказалось, что у Шурика была мечта: свой юбилей встретить в доме, где прошло его детство и юность, и чтобы среди гостей были только те, кто бывал здесь при жизни его родителей…

И он свою мечту осуществил. Он узнал, кто купил эту квартиру, нашел хозяина, сумел с ним подружиться и так его растрогать, что тот предоставил ему и его гостям две комнаты, в которых жила семья Шурика, освободил их, там были накрыты роскошные столы. У меня, да и у всех остальных комок стоял в горле, когда после стольких лет мы вошли в эту комнату. Свое 70-летие Шурик встретил так же, в этом же доме.

За 10 лет многих не стало, на этот раз было 40 человек.

Шурик и его жена Татьяна Мелентьева, приехали из Германии его дочь с мужем и 25-летним внуком; Олег Малов (концертмейстер Тани с женой); дирижер Павел Бубельников с женой Светланой Волковой (родители Паши и Шурика очень дружили, и их общее детство прошло в этой квартире); Иосиф Райскин с женой, друг детства Геннадий Гольдштейн, композитор Татьяна Воронина; Людмила Ковнацкая с мужем; Наташа, вдова друга детства — поэта Сережи Вакуленко. Квартет девочек играл ностальгическую музыку, под которую рос Шурик, когда квартет его отца репетировал. Зять Шурика и Геннадий Гольдштейн пели дуэтом. Слушали записи Тани Мелентьевой. Незабываемо!»

Книга

В 2014 планируется выход книги композитора — сборника его статей «Мост в Эдем. Встречи» (издательство «Композитор — Санкт-Петербург», редактор-составитель Л. Адэр). Композитор отобрал для нее более 20 различных по жанрам текстов. Это его статьи, интервью, заметки, авторская информация к буклетам и краткие отзывы о друзьях и коллегах. В издании использованы авторские фотографии «Кирьявалахти — август 2013». К книге прилагается диск с записью «Восьмой главы», исполненной А. Мустоненом в Домском соборе в Риге. Солист И. Монигетти.

Использованная литература

Корев Ю. Как уловить неуловимое? // Музыкальная академия, 1993. №4.

«Произнести музыку». Интервью Б. Филановского с А. Кнайфелем //

АудиоМагазин. 1999. № 5.

Райскин И. Будем как дети

Савенко С. Магия скрытых смыслов:

А. Кнайфель // Музыка из бывшего СССР. Сб. статей. Вып. 1

«Человек по своей природе – авангарден» // Культура. 2005. № 39 http://www.sinergia-lib.ru/index.php?page=knayfel_+aleksandr

Интервью Анны Амраховой с Александром Кнайфелем (специально для «МО»)

Редакция благодарит канд. иск. Лидию Адэр, докт. иск. Анну Амрахову и канд. иск. Екатерину Ключникову за помощь в подготовке статьи