Шафран: С нами на связи Сергей Федотов. Здравствуйте, Сергей.

Федотов: Здравствуйте.

Соловьёв: Сергей, вы у нас, как я понимаю, теперь герой разоблачительных материалов?

Федотов: Видимо, да.

Соловьёв: Сергей, скажите, пожалуйста, чем вы официально занимаетесь. Какая у вас должность?

Федотов: У меня несколько должностей. Есть общественная нагрузка, связанная с моей работой в Российском авторском обществе и в Российском союзе правообладателей. Кроме того, я параллельно занимаюсь рядом коммерческих проектов.

Соловьёв: То есть вы коммерческими проектами в какой области занимаетесь?

Федотов: В различных. Вы, наверное, слышали, что у нас есть медийные проекты достаточно успешные и так далее. Пытаемся развивать эти и другие направления.

Соловьёв: То есть вы — предприниматель.

Федотов: Да, конечно.

Соловьёв: Много лет предприниматель?

Федотов: Вы знаете, я начал работать очень давно. Это было начало 90-х годов. Потому что когда тяжело заболел и ушёл из жизни мой отец, у меня не было другого выхода. Поэтому, ещё учась в институте, я активно занимался такого рода предпринимательской деятельностью. Поэтому, можно сказать, работаю всю жизнь.

Соловьёв: Поэтому деньги заработали на РАО или до РАО?

Федотов: До РАО, безусловно. И готов всё это подтвердить, если есть такая необходимость.

Соловьёв: Просто меня удивило, что здесь вдруг стали вас рассматривать так, как будто ваша фамилия — Березовский, и вы пытаетесь свергнуть власть. Где и какие куски земли вам принадлежат. Что вы в Шотландии вдруг взяли и прикупили себе… Кстати, если найдёте где-нибудь ещё пару дворцов за миллион, свистните. Я думаю, у нас тут народ раскупит в момент, отдав свои квартиры в Печатниках. Ну так, просто интересно.

Федотов: У нас многие россияне покупают недвижимость за рубежом в качестве такого holiday home, то есть места, где проводить отпуск. Здесь немножко сломанный шаблон. Потому что многие покупают в Болгарии, кто-то — в Испании. Я слышал, депутаты любят Лазурный Берег. А я купил в месте, где климат соответствует российскому. Там зимой минус 19. Что было, видимо, странным и было странно воспринято. А по ценам: вы сами понимаете, что это цена хорошей двухкомнатной квартиры в центре. Поэтому о чём тут говорить?

Соловьёв: Говорят, что у вас и у вашей мамы официальный доход — 200 тысяч рублей в месяц. То есть вы не можете себе позволить роскошную жизнь, исходя из вашей зарплаты.

Федотов: Речь идёт о том, что это доходы по РАО в общественных организациях, где мы работаем, в РАО и в Ростове. Но есть ещё и другие доходы, разумеется, которые связаны с предпринимательской деятельностью. Вот и всё.

Соловьёв: Но это на всякий случай не указывают, чтобы не портить картинку, да

Федотов: Ну, в общем, да. Зачем? Конечно, легко написать, что человек, получающий 200 тысяч рублей, покупает за миллион замок. Сразу возникает вопрос: не на деньги ли авторов он его купил? Поэтому это очень удобно.

Соловьёв: До денег авторов мы сейчас дойдём. Также вам инкриминируется какая-то непонятная глупость. Говорят, что несколько лет назад известный случай с группой Deep Purple. Промоутеру, устраивавшему их концерты, вменили в вину то, что он не отчислял РАО деньги за исполнение “пурпурными” своих же собственных песен. Что это за история

Федотов: История, часто возникающая у нас, в нашей деятельности. У нас возникают часто проблемы с организаторами гастролей. За концерты необходимо авторам выплачивать деньги. Точнее, даже не авторам, а правообладателям, держателям прав. Этот тариф составляет 5% от проданных билетов за концерт. В случае с Deep Purple была абсолютно понятная ситуация, очень часто встречающаяся за рубежом, когда сами исполнители этих песен не являются уже их владельцами. То есть они их уступили какой-то крупной рекорд-компании, какому-то лейблу и так далее. Поэтому по закону организатор концерта всё равно должен выплачивать эти 5% и перечислять тому, у кого сегодня эти права. Разумеется, поскольку есть определённое лобби недобросовестных организаторов концертов, были определённые заказные статьи, связанные с тем, что мы просим Deep Purple заплатить за собственные песни. В реале, конечно, это всё не так. Соловьёв: А в реале это было как? То есть Deep Purple понимал, что он должен заплатить? Федотов: Разумеется, конечно. Они же сами не комментировали эту ситуацию. Комментировали наши организаторы концертов. А Deep Purple, уступив когда-то свои права на свои песни какой-то крупной звукозаписывающей компании, прекрасно знают, что уже не имеют к ним прямого отношения. Владельцем прав является другое лицо. В интересах этого лица мы по закону обязаны собрать деньги, потому что мы – аккредитованная организация, это наш функционал.

Соловьёв: Пишут: “РАО никогда по-настоящему не интересовалось реальным пиратством: ни “палёными” дисками на рынках, ни вольницей в Интернете вроде соцсети “ВКонтакте”. Их конёк — прищучивать”. Насколько соответствует действительности?

Федотов: Я считаю, это неправда, несправедливое заявление. Потому что мы всегда говорим о том, что пиратство – это актуальная проблема. Более того, ещё несколько лет назад мы стали говорить о том, что в Интернете этот вопрос нужно решать как можно быстрее. Потому что мы в своё время упустили борьбу за рынок физических носителей (пластинок, кассет и так далее). И не хотелось бы, чтобы то же самое творилось в Интернете. Поэтому мы постоянно предлагаем какие-то инициативы, связанные с защитой прав именно в вопросах пиратства. Я считаю, что это несправедливо. Мы много на этом поприще сделали, как мне кажется.

Соловьёв: Что из себя представляет финансовая сторона работы РАО? Говорят, что собираете много, но слишком много оставляете себе. Вот что пишут: “Официальные данные по 2013 году. Сборы РАО — 4,4 миллиарда рублей, выплаты авторам — 3,2, отчисления на собственные нужды — 1”.

Федотов: Я с вами согласен. Тут есть некоторое манипулирование цифрами. Потому что в средствах, которые приписывают нам, которые мы как бы забрали себе, есть ещё и налоги. Об этом не надо забывать. Мы же является крупным налогоплательщиком. Поэтому существенная часть из этой единички как раз уходит в бюджет. И говорить, что это наши деньги, не совсем справедливо.

Соловьёв: Тогда получается, что это совсем несправедливо.

Федотов: Совсем несправедливо. Это не так. Это манипулирование цифрами, не более того.

Соловьёв: А что даёт РАО правообладателям? И насколько изменилась ситуация после вашего прихода?

Федотов: Прежде всего, конечно, это стабильный доход. Потому что в нашей стране система была в начале 90-х годов разрушена, она практически не функционировала. Были не только задержки по выплатам авторам, но и задержки просто по зарплате. Когда я пришёл на работу (это были 90-е годы), у нас в РАО люди работали ещё на пишущих машинках. То есть в конце 90-х годов уже была как-то компьютерная эра. Когда я пришёл и достал ноутбук, я был там как бы пришельцем из космоса, в этой организации. Но удалось многое сделать. Организация работает. Ежемесячно люди получают деньги, довольно существенные для них. Поэтому это ключевой вопрос. Потому что для правообладателя важно иметь какой-то стабильный источник дохода. Вы же понимаете, что многие из них не работают в том понимании, как мы с вами понимаем, на зарплате. Для них очень важно иметь гонорар, который позволяет им жить. Поэтому, конечно, я считаю, что РАО — это такая системообразующая, очень важная организация для культуры вообще.

Соловьёв: Они стали получать больше?

Федотов: Разумеется. Там речь идёт совершенно о других порядках в этих гонорарах. Совершенно другие порядки цифр.

Соловьёв: То есть насколько изменились после вашего прихода финансовые показатели деятельности РАО? Ориентировочно.

Федотов: Когда я начинал свою деятельность, это было порядка 300 миллионов рублей, например, нынешними деньгами. Сейчас это более 4 миллиардов. Считайте сами. В 10 с лишним раз увеличились выплаты авторам. Вот такой результат.

Соловьёв: То есть вы — классический неэффективный менеджер. Вместо того чтобы разворовать и оставить после себя пустыню, у вас почему-то в 10 с лишним раз выросли доходы организации. Не доходы организации, а оборот организации.

Федотов: Да.

Соловьёв: Конечно, такого человека надо немедленно скинуть с должности. С чего вдруг вся эта истерика пошла? У вас там борьба за власть, что ли, началась?

Федотов: В некотором роде — да. Можно и так это назвать. В прошлую пятницу в “Президент-Отеле” собирался весь свет нашей творческой интеллигенции, которая входит в три базовые организации в нашей стране. Это РАО, РСП и ВОИС. Эти организации аккредитованы государством и являются ключевыми в сфере охраны интеллектуальных прав. Правообладатели приняли решение объединиться. Это связано с тем, что многие из них являются членами одновременно нескольких организаций. Например, РАО защищает права авторов, ВОИС охраняет права исполнителей и изготовителей фонограмм, рекорд-компаний. Очень часто бывает, что авторы являются одновременно и исполнителями.

Соловьёв: Конечно.

Федотов: Тогда им нужно одновременно вступить в две организации, например. Это рождает некий дополнительный документооборот, волокиту и так далее. Поэтому, конечно, абсолютно логично, что авторы приняли решение объединить все эти структуры в одну, чтобы была некая система “одного окна”. К сожалению, это понравилось не всем. Потому что не далее чем вчера бывший министр культуры Соколов собирал пресс-конференцию, где с критикой на нас обрушился, зачем мы это сделали и так далее. Там, к сожалению, мы нарушили интересы той команды, которая с ним работала в его бытность министра культуры. Поскольку они не попали в органы управления новой организации. В этом суть конфликта.

Соловьёв: Но вы же не первые, кто нарушили бизнес-интересы Соколова. Я помню, после того, как он оставил после себя авгиевы конюшни в министерстве, там были такие нюансы… Удивительно, что не зашла… Там не прокуратура должна заходить, а кто у нас? Счётная палата. Потому что там много вопросов к Соколову. А теперь получается, наступили на последний источник денег? Жестокий вы человек. Сергей, вот мы начали говорить о том, что другая команда пытается захватить этот крайний вкусный кусок пирога. И за этой командой… Нет, не за этой командой, а фронтует эту команду бывший министр Соколов. Потому что реально, конечно, у самого министра Соколова возможностей таких нет. То есть ясно, что за ним стоят совсем другие люди, которые его направляют. Но давайте расскажем. Всё-таки что это за смена команд была? И что это за попытка? И вообще, какое имел отношение ректор Консерватории Соколов к этому делу?

Федотов: Дело в том, что все эти наши отношения начались в бытность его министром. Потому что когда он стал министром культуры, конечно, мы попали в его поле зрения, и ему стало интересно, что за организации такие. Там уже большие обороты были, весьма существенные. И он начал достаточно сильно на нас давить с требованием перечислять определённый процент с оборота в некие организации, которые он контролировал на тот момент. Речь идёт о некоммерческих фондах.

Соловьёв: Извините, но то, что вы говорите — это прямое обвинение Соколова в коррупции.

Федотов: Вы знаете, у меня есть от этих структур соответствующие письма с постоянными просьбами перечислять деньги. Поэтому я готов представить, собственно говоря. А там уже пусть компетентные органы трактуют, что это такое. Но дело всё в том, что речь шла о перечислении 5% с оборота организации РАО в тот фонд, где на тот момент работала его супруга. Собственно говоря, мы тогда собрали наших выдающихся авторов, которые сказали: “Нет, мы не готовы это делать. Мы считаем, что это рэкет”. Так они сформулировали на заседании совета тогда. Об этом я был вынужден ему сказать. И после этого начались у нас всякие сложные обстоятельства. Несложно догадаться…

Соловьёв: Можно здесь на секундочку остановиться? То есть действующий министр требует от общественной организации, чтобы 5% с оборота перечислялось в фонд, где работает его жена. А на основании чего?

Федотов: На основании того, что нужно финансировать национальную культуру таким вот образом.

Соловьёв: А его жена является воплощением национальной культуры? Я не видел эту даму. Верю, что она прекрасна. Но как-то мне сложно себе представить.

Федотов: На мой взгляд, как-то всё это было сделано очень прямолинейно, но с учётом того, что министерство тогда напрямую нас курировало и нужно было как-то развивать сферу охраны интеллектуальных прав, мы договорились о том, что его представители войдут в одну из вновь созданных организаций. Как раз была организация по охране прав исполнителей и изготовителей фонограмм. Но, к сожалению, некоторые мои опасения начали сбываться. Потому что когда эти люди начали работать, началась та же самая история: финансирование этих фондов и всё остальное. Мне всё это изначально не нравилось.

Соловьёв: А о каких суммах мы говорим, Сергей? Чтобы я понимал. О каких суммах идёт речь?

Федотов: В разную бытность – надо подсчитать суммарно, конечно. Одно из писем я у себя обнаружил, оно было на 6 миллионов рублей. Потом ещё какие-то были письма. Поэтому суммы довольно существенные, надо сказать. Как они тратились, я, конечно, не знаю. Может быть, там действительно проводились какие-то культурные мероприятия. Но факт тот, что просто правообладатели с этим не всегда были согласны. Потому что они хотели сами тратить деньги своей организации, а не направлять их в какие-то непонятные фонды. Поэтому это всегда была точка конфликта в наших отношениях. И когда встал вопрос о создании объединённой организации, как бы большинство высказалось за то, чтобы, скажем так, не брать на борт эту команду. Вот и всё.

Соловьёв: А что из себя представляет эта команда? Насколько она реально управляется Соколовым?

Федотов: Это люди, которые раньше работали в министерстве на разных должностях советников, помощников. Там есть директор частного охранного предприятия, который раньше был помощником в Минкульте. Это несколько человек, на мой взгляд, не очень компетентных конкретно в наших вопросах. Они, к сожалению, так и не разобрались, в чём суть нашей деятельности. Но правообладателями они не являются. Они не авторы, песни они не писали, в кино не снимались. Понятно, что интерес там чисто финансового характера. Они не за свой интерес как правообладателей борются, они борются за интерес этих фондов, которые с ними активированы, и всё.

Соловьёв: Очень любопытно. А кто стоит непосредственно за Соколовым, пока не понятно

Федотов: Мне сложно об этом судить.

Соловьёв: То есть здесь надо внимательно, конечно, смотреть. Потому что то, что я слышу, – это тема для большого, глубокого расследования. Сегодня к нам придёт Олег Лурье, мой хороший друг и один из самых известных российских журналистов в области расследования, основоположник этого жанра. Я его попрошу внимательно посмотреть на эту тему. Потому что это очень любопытная война. Когда вас тут активно полоскают, заодно такая фраза есть, что “нам случайно попали документы о его недвижимости и прочее”. За вами следят? Вы чувствуете, что вы попали в некую обработку? То есть ощущение, что для того, чтобы так вас мочить, кто-то должен затратить немалые деньги и пару раз нарушить закон.

Федотов: Я почитал несколько этих статей. Там, как я понял, основной намёк следующий — что надо уйти, надо освободить место кому-то. Я не знаю, кому. А со вчерашнего дня, например, нам начались звонки с угрозами. Моей жене звонили с угрозами, с достаточно неприятными словами. Ну, что делать? Тут какая-то война без правил, понимаете? Это очень противно всё.

Соловьёв: А кто и чем угрожает, непонятно?

Федотов: Просто это угроза семье, которая не имеет никакого отношения к моей конкретной профессиональной деятельности. Им очень важно меня убрать. Другое дело — кого они хотят предложить на это место. Ну, давайте рассмотрим, что это за человек, он же в тени.

Соловьёв: Я-то заметил, кстати, ещё пару интересных намёков. Я заметил намёк на журнал Hollywood Reporter. То есть впрямую как бы говорят: “Ну, Федотов – Федотов. Но ещё такая грязь, вот так чуть-чуть, на Никиту Сергеевича”. Я смотрю, такие хитрые закиды на Михалкова. А это обозначает, что разборка-то ещё посерьёзнее. То есть я не поверю, что Соколов, при всех его амбициях, посмел, вежливо говоря, впрямую сказать Михалкову: “Иду на вы”. Кто-то там другой.

Федотов: Есть люди, которые за всем этим стоят и этим, конечно, манипулируют в этой ситуации. Я думаю, что вы правы.

Соловьёв: Вам не кажется, что вам необходимо, учитывая, что пошли угрозы вашей семье, написать соответствующее заявление в правоохранительные органы? Потому что здесь уже тянет впрямую на уголовные дела. При этом я имею в виду не только, судя по всему, что есть признаки коррупционных схем деятельности бывшего министра культуры Соколова. Но и уже прямая уголовщина, исходящая то ли от его ближнего круга, то ли по его прямому распоряжению, то ли от кукловодов, которые за ними стоят. Но как-то правильно говорил Жванецкий: “Видно, в консерватории что-то надо подправить”.

Федотов: Я не даю никаких оценок. Мы работаем только в правовом поле. Поэтому, безусловно, я напишу соответствующее заявление, и пусть уже компетентные люди в этом разбираются.

Соловьёв: Я при этом хочу ещё раз подчеркнуть, что вы – человек богатый, это не скрываете и налоги платите.

Федотов: Ну, о чём вы говорите? Конечно, да.

Соловьёв: Интересно, а господин Соколов официально человек богатый, налоги платит? Ну, это так. Это, я думаю, вопрос, который уже пусть Олег Лурье разбирает. Тем не менее, насколько довольны или недовольны результатами вашей деятельности те авторы, права которых вы защищаете? Те правообладатели, права которых вы защищаете.

Федотов: На мой взгляд, большинство авторов, конечно, удовлетворено нашей работой. Потому что они видят результаты, которые повторяются из года в год. Выплаты растут – это факт. Другое дело, что какого автора вы ни спросите: “Адекватную ли сумму вы получаете как авторские?”, большинство…

Соловьёв: Как автор могу сказать: “Нет”.

Федотов: Поэтому когда композитор Элтон Джон приходит в зарубежное общество получать десятки миллионов, он тоже недоволен, считает, что должен получать сотни. Это нормально абсолютно. Просто наша система находится в стадии становления. К счастью, государство сейчас много делает для этой системы. Курирует её Игорь Иванович Шувалов. И все последние законопроекты и постановления правительства, которые принимаются, направлены в пользу авторов. Это очень важно. И последние годы, конечно, есть совершенно очевидные результаты, которые выражаются просто в цифрах – сколько люди стали получать благодаря этому. Я считаю, что это будет развиваться и дальше. Конечно, у нас есть все шансы стать в один уровень с лучшими аналогами. А по некоторым направлениям мы уже находимся на уровне европейских организаций. Например, организация РСП, где президентом является Никита Сергеевич, которого вы упоминали, сегодня вышла на третье место в мире по объёму выплат авторам денег.

Соловьёв: Здорово.

Федотов: По-моему, это очень достойный результат для нашей страны.

Соловьёв: Более чем. Это гигантская работа. Спасибо вам большое. Было очень интересно. Это я к тому, что, дорогие друзья, когда вы читаете продажные материалы, заказанные разнообразными коррупционерами или стоящими за ними сначала назначателями, а потом использователями назначенных на должности, вы анализируйте, вдумывайтесь, смотрите. Я думаю, что Олегу есть что покопать. У меня давно были вопросы к бывшему министру Соколову, очень давно. И, наконец, будет возможность впрямую с документами всё спросить. А если господин бывший министр Соколов захочет прийти к нам на эфир и ответить на эти вопросы, мы счастливы будем предоставить ему возможность. А пока ощущение такое, что выгнали с одного тёплого местечка, вокруг которого кто-то пытался плести коррупционные сети, поойкал, поойкал, попытался ещё где-то на подсосе поработать. Понял, что и здесь не получается, и перешёл в визг, который свинячьим хрюком разносится по некоторым СМИ, не столь сильно интересующимся, кто принёс информацию, а интересующимся, сколько заплатили за размещалово грязных статей. Тщательнее надо, коллеги, тщательнее, как говорил классик. Прав, прав Жванецкий. Надо что-то в консерватории подправить. И выше — тех, кто этих консерваторских курирует.