Словом, параллельный нотному вербальный облик композитора — это отдельная тема, прямо относящаяся к созданию его мифа.

В этом смысле высказывания композитора представляются вполне надежным источником. Римский-Корсаков, пожалуй, первый в России позаботился об этом, возможно по следам спорности истории с «Записками» Глинки. Стравинский, гений пиара, своей Хроникой и Диалогами с Робертом Крафтом подхватил эстафету, сделав это в ХХ веке своего рода нормой.

Прокофьев успел написать о себе (дневники, Автобиография и другие рассказы), Оннегер выступил с известной книжкой «Я — композитор», Юрий Каспаров — со своей «И я — композитор», Слонимский с «Бурлесками» и т. д.

Жанр книг-бесед также популярен. Есть две книги диалогов с Альфредом Шнитке: одна Д. И. Шульгина «Годы неизвестности Альфреда Шнитке» и другая А. В. Ивашкина, «Беседы с Альфредом Шнитке»; Беседы Марины Нестьевой с Валентином Сильвестровым

«Музыка — это пение мира о самом себе. Сокровенны разговоры и взгляды со стороны (Беседы, статьи, письма)» и другие. Это одна область размышлений в связи с жанром рецензируемой книги.

Другая область — это фигура самого композитора, одного из тех, кто по тем или иным причинам покинул свою родину.

Обычно молодой человек учится композиции не для того, чтобы выучиться и уехать в неизведанное. Он учится и начинает строить свою жизнь и творческую карьеру там, где он родился. А дальше — самые разнообразные обстоятельства, в результате которых он остается или уезжает. Советская история, особенно в ее начале и конце — это большие взрывы, выбросившие многих заграницу.

Они освободили пространство тем, кто остался, но заняли его где-то в других местах, тесня местных. Увы, большинство композиторов остаются в безвестности в любом случае — как из оставшихся, так и уехавших.

Но тем, кто выживает как творческая личность, обычно есть чем поделиться. Счастье, что сегодня уезжают, не убегая с болью как Шопен или Рахманинов, а скорее как Глинка: мягко, может быть не навсегда, не прерывая связей и наоборот, бережно их храня. К последним относится и Иосиф Барданашвили, беседы с которым записала Марина Рыцарева.

Дитя многих культур

Нельзя сказать, что Иосифа Барданашвили забыли в Москве, Петербурге и других городах России и бывшего СССР. Театр «Геликон-опера» в 1999 ставил его монооперу «Ева» с Ларисой Костюк (в 2000 спектакль был удостоен премии «Золотая маска» в номинации «Новация»). В Петербурге в 2010 были исполнения на Х Фестивале «Международная неделя консерваторий», композитор также провел мастер-класс. Однако это несравнимо с очень заметным присутствием Барданашвили в столицах в 1970-1980-х.

Наверное, если бы такая книга вышла в Москве 1980-х, никто бы не удивился сочетанию имен Иосифа Барданашвили и Марины Рыцаревой. Барданашвили часто исполнялся и бывал в Москве, а Рыцарева часто печаталась в «Советской музыке». Удивились бы, пожалуй, другому: как это с молодым композитором сделали книгу бесед? Не положено по иерархии. С другой стороны, какие особенно могли быть беседы, когда творческая жизнь композитора только начиналась и набирала обороты? Так или иначе, их пути тогда не скрестились. У Барданашвили были другие критики (Г. Орджоникидзе, Н. Зейфас), а у Рыцаревой другие герои (Бортнянский, Березовский, Слонимский). Встретились они за тридевять земель и через много лет — в наполненном иммигрантами тель-авивском пригороде Бат-Яме, в середине 1990-х. И лишь 20 лет спустя, в 2016, появилась книга.

«О доблестях, о подвигах, о славе…»

Теперь уже не было проблемы найти темы для бесед. За плечами у Барданашвили чуть ли не полувековой творческий путь и две композиторские карьеры: одна в Грузии и Советском Союзе, другая в Израиле.

У композитора теперь израильские критики, а у музыковеда — обновленный состав героев: к Березовскому и Бортнянскому присоединился Чайковский. Тем не менее, нашлось время и, самое главное, почувствовалась необходимость создания такой книги.

Заметим, что, хотя «Беседы» вышли в заморском Тель-Авиве, издание на русском, и на хорошем русском, языке.

Получается, что создателям книги так удобнее. Достаточно ли для нее русскоязычной аудитории в Израиле? – это вопрос другой. Возможно книга найдет читателя в Грузии, в России и среди всевозможных русскоязычных диаспор. Перекресток культур — это, пожалуй, и суть книги, и символ встречи музыкантов двух культур, оказавшихся… в третьей.

«Жизнь в трех измерениях (3D)» — название интригующее и обещающее. Скажем сразу: читателя не обманули. В живых, иной раз колких, диалогах мы узнаём о нераздельных в одной личности композиторе и художнике, еврее и грузине, христианине и иудее, советском и израильтянине, завораживающем слушателя музыкальном каббалисте и авторе популярнейших песен.

Повествование выстроено в целом хронологически, неизбежно начинаясь с «Родился, учился…», но с акцентами на те или иные аспекты в каждом периоде. Конечно, родной Батуми, семья, учителя, Тбилисская консерватория, творческое становление. Живопись, роль театра и кино, музыкальные гуру: Малер, Шенберг; поиски своего языка; еврейство, которое вроде бы явно есть, но Рыцаревой, кажется, так и не удалось добиться от своего собеседника конкретизации его проявлений. Однако раскрыть личность композитора она сумела, хотя это далось непросто:

«М.Р. Я пытаюсь Вас спровоцировать на какой-то художественный словесный автопортрет, вроде тех, что есть у Вас в живописи, а Вы даете фотографию на паспорт. Не годится, наверное, я не владею подходами. И все же. За двадцать лет, что мы знакомы, у меня сложился образ героя авантюрных романов или восточных сказок и одновременно героического характера из Джека Лондона; загадочное сочетание наивности и быстрой ориентации в обстановке; чередование, казалось бы, беспросветно тяжелого подъема к цели и сказочного везения с благоприятно сваливающимися обстоятельствами. Барданашвили, руку и сердце которого искали богатейшие израильские дамы, поехал в Грузию и “на белом коне” привез очаровательную грузинско-еврейскую Майю…

Барданашвили, еще недавно — заместитель министра культуры Аджарии, который начал здесь с таскания ящиков в продуктовом магазине, но платил по-грузински щедрые чаевые таксисту, спеша на свидание с музыкальным критиком в тель-авивском кафе. Только приехавший, безденежный, умел обаять театрально-концертный персонал и проникнуть на все концерты и спектакли. Не носит кипу, но целует мезузу. Отчаянный творец, берущийся за неподъемные творческие задачи, и осторожный водитель. В чем-то дерзкий, в чем-то робкий, гордый, но умеющий проглатывать обиды; неожиданный не только для других, но, по-моему, и для самого себя. Я думаю, читатель хотел бы узнать такого Барданашвили. Давайте, “колитесь”»!

Секреты успеха

И композитор «раскололся». В книге много юмора, через призму которого освещаются подчас драматические события. Проходит вереница ярких личностей, таланты которых так или иначе отразились в кусочках мозаики богатой личности самого Иосифа Барданашвили.

Много разговоров посвящено театру и кино, собственному стилевому становлению, музыкальной критике, отношениям с исполнителями, с заказчиками и т. д.

По мере чтения начинаешь осознавать масштаб творческой личности и понимать, почему — при том, что в Израиле много композиторов — именно ему Израильская опера заказывает историческую драму, почему Тель-Авивская филармония с Зубином Метой заказывают ему симфонию на открытие юбилейного сезона. Как получилось, что едва появившись в новой культуре, со сложившимся истэблишментом, Иосиф Барданашвили стал самым востребованным композитором, резидентом чуть ли ни всех оркестров, лауреатом чуть ли ни всех израильских премий (и не по одному разу), автором музыки к десяткам театральных постановок и фильмов, профессором Тель-Авивской и Иерусалимской Академий музыки, членом государственных комиссий по культуре и устроителем фестивалей и т.д.

Листая иллюстрации, мы видим Барданашвили с Гией Канчели — его путеводной звездой, с Робертом Стуруа, с Валентином Сильвестровым, с Зубином Метой, Андресом Мустоненом. Видим автографы композиторов А. Шнитке, Б. Тищенко и Д. Торадзе, художника М. Шварцмана, и многие другие.

Четыре товарища по искусству дали свои приношения в книгу, вспоминая 1980-е: художник Некод Зингер, композитор Дмитрий Смирнов (дневник их с Еленой Фирсовой посещения Батуми), музыковед Светлана Савенко и музыковед-фольклорист Изалий Земцовский.

Марина Рыцарева включила в книгу свое провокативное эссе об опере «Путешествие на край тысячелетия». Несмотря на «легкий» жанр бесед, книга снабжена основательным академическим аппаратом, что делает ее ценной для будущих исследователей творчества Барданашвили.

Автор сочинений практически во всех жанрах: опер, балетов, мюзиклов, симфоний, ораториальной музыки, многочисленных камерных произведений, музыки для театра и кино, Барданашвили широко представлен в интернете, а YouTube содержит много записанных исполнений. Так что читателю легко дополнить рассказ самой музыкой.

Что ж, видимо сегодня, когда все значительные творческие фигуры представлены книгами, композитору недостаточно быть востребованным и исполняемым. Нужно еще, чтобы о нем можно было прочитать, узнать из первых уст о его суждениях и жизненных перипетиях. Можно считать, что с выходом этой книги общественный образ композитора Барданашвили приобрел определенную законченность, а любитель музыки приобрел увлекательную, яркую и познавательную книгу. Может быть книга поможет этому композитору вернуться в некогда близкое и дорогое ему российское культурное пространство?