А корабль плывет… Екатеринбург отметил 25-летие «МО» беспрецедентным театрализованным проектом «Opus 25»

Екатеринбург отметил 25-летие «МО» беспрецедентным театрализованным проектом «Opus 25»
А корабль плывет… Екатеринбург отметил 25-летие «МО» беспрецедентным театрализованным проектом «Opus 25»
Фото Полина Стадник, Сергей Гутник. Пресс-служба Екатеринбургского ТОБ

Фестиваль, посвященный 25‑летию «Музыкального обозрения», в 2014 прошествовал по 60 городам. Прошло 100 концертов и спектаклей. Участвовало 60 оркестров, более 100 солистов, около 5000 музыкантов. Его кульминацией стал концерт 1 октября в Концертном зале им. Чайковского, который транслировался онлайн на сайте Московской филармонии (meloman.ru) и радио «Орфей».

Еще одной вершинной точкой этой крупнейшей всероссийской музыкальной акции, объединенной цифрой 25 под эгидой юбилея национальной газеты, стал уникальный концерт-перформанс, организованный по инициативе Екатеринбургского театра оперы и балета во главе с директором Андреем Шишкиным.

.

Вообще, в последнее время благодаря его продуманной репертуарной политике и управленческим решениям театр успешно откликается на актуальные запросы времени, войдя в рейтинг наиболее успешных российских музыкальных коллективов. Среди последних громких событий: опера американского минималиста Ф. Гласса «Сатьяграха» — полная экзотика для России; действующий и развивающийся хореографический проект «Dance-Платформа», балетные премьеры «Вариации Сальери» и «Cantus Arcticus» (хореография В. Самодурова), которые принесли театру и хореографу «Золотые маски»; россиниевский блеск в «Графе Ори»; русский исторический текст в «Борисе Годунове»; приуроченные к юбилеям Вагнера и Верди «Летучий голландец» и «Отелло».

Газету и театр связывают давние творческие связи. ЕГАТОиБ не раз становился победителем в рейтинге «МО», а все самые важные его мероприятия отражаются на страницах издания. Надо сказать, что в целом Екатеринбург оказался местом концентрации юбилейного марафона газеты, ее здесь любят, знают и ценят. Прошли концерты в Детской филармония с розыгрышем билетов и Свердловской филармонии, в консерватории. Всего в городе состоялось шесть юбилейных мероприятий!

Колоссальные силы, брошенные театром на организацию концерта-перфоманса «Opus 25», приглашение специальной команды во главе с московскими режиссером и художником, заказ новых хореографических миниатюр, формирование уникальной музыкальной программы с включением раритетов —все это привело к беспрецедентному результату.

Концерт можно рассматривать не только как масштабную юбилейную акцию. Но в первую очередь как уникальный художественный продукт — как целостный театральный текст со множеством линий развития, как синтетическое действо, объединившее все силы и возможности Екатеринбургского театра.

Концерт-перфоманс Opus 25
Режиссер Дмитрий Белянушкин
Дирижер Михаил Грановский
Хормейстеры Анжелика Грозина, Елена Накишова
Сценограф Ольга Журкова
Премьера 3 октября 2014 г. Екатеринбургский государственный академический театр оперы и балета

Программа

I отделение

И. Стравинский Симфоническая фантазия «Фейерверк» (написана в 25 лет)
В.А. Моцарт Трио Идаманта, Электры и Идоменея из оперы «Идоменей, царь Крита» (написана в 25 лет)
Р. Шуман – Ф. Лист «Посвящение» из вокального цикла «Мирты» ор. 25 № 1. Балетная миниатюра. Хореограф Надежда Малыгина. Автор идеи А. Устинов. Мировая премьера
П. Чайковский «Примиренье» из цикла Шесть романсов на слова Н. Щербины ор. 25, переложение для голоса и струнного оркестра К. Бугаенко
С. Рахманинов Ария Франчески из оперы «Франческа да Римини» ор. 25
П. Чайковский Кантата «К радости» на текст из оды Ф. Шиллера (написана в 25 лет)

II отделение

В. Моцарт Увертюра к опере «Похищение из сераля» (написана в 25 лет)
А. Бойто Ария Мефистофеля «со свистом» из оперы «Мефистофель» (написана в 25 лет)
Дж. Россини Секстет из оперы «Золушка» (написана в 25 лет)
С. Прокофьев «Мимолетности» (написаны в 25 лет), переложение для струнного оркестра Р. Баршая. Балетная миниатюра. Хореограф Вячеслав Самодуров. Мировая премьера
А. Мосолов «Четыре газетных объявления» (написаны в 25 лет), переложения для голоса и камерного оркестра Э. Денисова
Л. Андерсон «The Typerwriter», пьеса для пишущей машинки с оркестром
Д. Шостакович «Песня о встречном» (написана в 25 лет)

Исполнители: солисты оперы и балета, хор, Детский хор и оркестр театра
Солисты: Татьяна Никанорова, Наталья Мокеева, Владимир Чеберяк, Алексей Миронов, Елена Дементьева,  Ольга Тенякова, Ирина Куликовская, Евгений Крюков, Станислав Трофимов, Гарри Агаджанян, Ксения Ковалевская, Дмитрий Розвизев, Наталья Карлова, Надежда Шляпникова, Александр Колесников, Дмитрий Стародубов, Надежда Бабинцева.
Танцоры: Наталья Кузнецова, Олеся Мамылова, Ксения Мешкова, Виктор Механошин, Кирилл Попов, Олег Шайбаков, Дина Тимирова, Игорь Булыцын.

Отдать швартовы!

Пианино со снятыми деревянными панелями встречали любителей музыки и газеты «МО» на улице. Обнаженные струны, как будто раскрывающие тайну звукоизвлечения и тайну создания музыки, шуршащие осенние листья, переплетенные с листами партитуры — музыка природы сливалась с рукотворной музыкой. А на балкончике играл духовой оркестр. И вся эта эко-музыка естественно вливается в жизнь, объединяя и тех, кто пришел на юбилей «МО», и тех, кто прогуливается по площади города. Напротив Уральский университет, на площади которого бегущий семимильными шагами памятник (неважно, что какому-то революционеру) олицетворяет происходящее действо — газета возвышается над всем, проходит через все и вся и несется вперед, объединяя реальность и виртуальность музыкальной действительности.

Клавишный арт-объект — не единственный тизер (то есть непонятный объект, призванный разжечь внимание) этого вечера. Пришедшая на концерт публика с удивлением обнаружила в фойе тех, кому полагается по всем законам концертного жанра находиться в таинственном мире закулисья. Прямо здесь поставлен станок и балерина в фиолетовом летящем наряде поднимает стройные ножки, делает растяжку, улыбаясь встречным мужчинам. В лестничном пролете разыгрывается флейтистка, сидя на чемоданчике, разминает пальцы кларнетист. В очередном закоулке фойе композитор нервно бренчит по клавиатуре. Он роняет ноты, не может найти нужную последовательность. И, как видно по батарее пустых винных бутылок, утешение не находит даже в напитке Бахуса. Взбешенный, он мнет листы партитуры, кидает в разные углы и вновь начинает поиски.

А вот вокалистка распевается с веером в руке, кокетничая с тенором на нижнем этаже. Он тоже упивается руладами, обращаясь на специфически-вокальном языке к ней. Мужчины в деловых костюмах зачитываются новым номером «МО». Везде расклеены юбилейные постеры и разложены газеты. В самом зале дирижер сидит на барьере, отделяющем зрительный зал от оркестровой ямы, и рассматривает предстоящую для исполнения партитуру.

А на сцене, главном месте действия, сидит… журналист и печатает на машинке очередную статью, всматриваясь в музыкантов‑персонажей, которые бродят мимо него. И становится понятно, что в центре этого музыкального микрокосмоса именно он — обладатель пера, печатной машинки, а теперь и планшета. Вот так происходит круговорот музыкантов и музыки в природе. Какофония звуков из фойе вдруг складывается в партитуру жизни — жизни музыкантов с их буднями и праздниками, и жизни публики, боготворившей своих кумиров. И уже не понятно, где явь, а где сон, где вымысел, а где правда. Кто актер, а кто действительно купил билет на концерт?!

Большому кораблю — большое плавание

Под утонченную музыку «Фейерверка» И. Стравинского, взрывающуюся как хлопушки и разлетающуюся музыкальными фантазиями как серпантин, все музыканты-герои, выпавшие из сценического пространства, встречаются-таки на сцене. Выбегают люди с чемоданами и музыкальными футлярами. Длинные пальто, пышные юбки, маленькие шляпки с вуалью a la 1920‑е. Сцена заполняется до краев спешащими, встречающимися и уезжающими куда-то людьми. Знакомая балерина обнимается с возлюбленным. И вот сверху спускается морской штурвал, и оказывается, что все — в том числе и публика в зале — плывут в огромном лайнере. А может, в ковчеге?! И сойти с него никто не может и отгородиться друг от друга тоже. Все зачарованно качаются в такт, размахивают пюпитрами, багажом, виолончельным футляром. Ожидают. Смотрят в зал. А потом отворачиваются от публики и начинается их настоящая жизнь — представление, магия искусства. И эта созданная режиссером Д. Белянушкиным театрализованная интрига — сделанная очень тонко, умно, ненавязчиво и находчиво — увлекает в водоворот единой линии развития все, казалось бы, разрозненные музыкальные номера, отобранные, как и было задано юбилейным марафоном, по принципу их связи с числом 25.

Музыкальные номера, превращающиеся в музыкальные портреты, исполняют те, кто населяет это многоэтажное, вневременное судно, устремленное куда-то в будущее и везущее на себе все запасы искусства человечества. Моцартовское трио из «Идоменея» (Т. Никанорова, Н. Мокеева, В. Чеберяк) повторяет многократно: «В путь же!», «Еду!», «Прощайте!». Герой романса Чайковского «Примирение» (А. Миронов) убеждает себя: «О, засни, моей сердце, глубоко! Не буди: не пробудишь, что было». На что ему отвечает рахманиновская Франческа (Е. Дементьева): «О, не рыдай, мой Паоло, не надо… / Недолог срок земных скитаний,/ Мелькнут, как миг, земные сны!».

Раскаленное чувство влюбленных, отмеченное натянутым между ними красным канатом (к тому же знак, отделяющий зону опасности на палубе) сменяется во II отделении мистикой, игрой и ведущим к финалу безудержным весельем. В «пандан» к горизонтальной метке спускаются вертикальные холодные стальные цепи, среди которых блуждает не кто иной, как сам Мефистофель, сверкающий из-под солнцезащитных очков глазами, налитыми кровью (специальные красные линзы у инфернального исполнителя Г. Агаджаняна, блестящего вжившегося в роль). В этом жутком железном лесу вдруг появляется шесть божественных светлячков, разрушающих магию зла. Свет исполнителей секстета из «Золушки» Россини (К. Ковалевская, Д. Розвизев, Н. Карлова, Н. Шляпникова и Д. Стародубов) страшит исчадие ада, оттого металлист из преисподней оказывается в комическом положении.

Газетный поток

Маленький кораблик из газетной бумаги, плывущий на бушующих волнах жизни, — образ, который активно использовался на юбилейном концерте в Москве и который расположен на специальном буклете екатеринбургского перфоманса. Но на концерте он вдруг вырастает до размеров вселенной. И это действительно так — ведь газета неотделима от самой жизни, как и музыка — явление, суть и образ человеческого бытия. Оттого и выход задумчивого главного редактора Андрея Устинова в полной темноте перед началом музыкального действия воспринимается не как дежурное, стандартное обязательство перед публикой — мол, рассказать о юбиляре. Нет, это уже часть действия. Он тоже артист. Оттого и будет выступать (в номере, предваряющем финал) в роли солиста на… печатной машинке и в роли главного редактора, который сидит за стареньким столом и пьет кофе. Долго думает над белым листом, перекладывает рукописи. Надевает очки. Смотрит вдаль. И вот начинает свою магию — магию слова под известную развлекательную пьесу-шутку американца Л. Андерсона, которая оказалась наполнена нешуточными токами сложных ритмов. Их вынужден исполнять редактор, создавая каждый номер газеты, который «рождается» как своего рода законченное музыкальное произведение со своей линий развития, драматургией и концепцией.

Главред виртуозно владеет инструментом с кареткой, встраивается в оркестровую партитуру, вторя ударным и скрипкам звонами и скрежетом печатной машинки. Синкопы, перебивки, а вот и мерный ритм, когда дело спорится. А после удачной работы так сладко заснуть здесь же на рабочем месте, который уже неотделим от журналиста. Крики «браво» после этого номера — заслуженное признание за виртуозность владения печатным «инструментом», а еще поздравления с 25‑летием «МО».

Концерт подчеркивал простую истину: «скажи мне, кто главный редактор СМИ, и я скажу, какое это СМИ». Поэтому звучание кантаты «К радости» Чайковского (солисты О. Тенякова, И. Куликовская, Е. Крюков, С. Трофимов, хор и оркестр театра) сопровождалось проекциями из фоторабот А. Устинова, вошедшие в его новый альбом «Instrumentarium». И здесь прояснился тот самый первый тизер с «раздетыми» пианино около театра, он корреспондирует со струнами роялей, деками, педалями на показываемых фотографиях. Вот он оживший, непонятный мир инструментов, существующий как бы сам по себе, параллельно с нашим миром.

Корабль любви

Центральным номером I отделения, раскрывающим главный смысл этой части, стала хореографическая миниатюра на известную музыку Р. Шумана «Посвящение» из вокального цикла «Мирты», который композитор написал своей будущей жене Кларе. Из коротенькой песни (идет около 2 минут) Ф. Лист сделал виртуозную фортепианную фантазию, расширив «территорию» проживания чувства любви, его оттенки и всевозможные градации. Вплоть до заключительной цитаты из «Ave Maria» Шуберта, ставшей у него кульминацией всей земной любви к Богоматери.

Главный балетмейстер Екатеринбургского театра Надежда Малыгина реализовала идею А. Устинова по пластической интерпретации этой музыки. Сюжет связан с микрофизикой отношений, анатомией любви.

Трое мужчин (В. Механошин, К. Попов и О. Шайбаков) и три женщины (Н. Кузнецова, О. Мамылова, К. Мешкова) выходят на сцену. Они, как атомы во Вселенной, не знают друг друга, существуют параллельно. И вот начинается музыка, она, как божественный луч, озаряет их духом жизни. И тогда жаждущие любви они ищут ее. Главный импульс дает женщина, оттого на первый восходящий мелодический посыл мелодии движутся балерины, а ответ шумановской фразы — это ответ мужского тела. Они охвачены чувством и их тела кружатся, переплетаются, взаимодействуют друг с другом. Заключительное тутти освещено неистовым танцем мужчин, переполняемых экстазом. Главная кульминация на «Ave Maria» возносит кротких танцовщиц на пьедестал духовного совершенства, а танцоры преклоняют колени перед ними. Высшая любовь соединяется с еще одним образом — образом пианиста, который в этот момент высвечивается на экране. Ведь история разворачивается в музыкальном мире и творится она именно пианистом, этаким всемирным бардом, или, если хотите, самим Всевышним. Земная любовь соединяется с божественной, восходя к началу, к первому импульсу, так замыкается круг, начинается новое движение по спирали. Решенная по языку пластики в духе романтического балета, получившаяся миниатюра универсальна и понятна по мысли. В ней каждое незначительное движение, поворот головы, кисти развивает вечную историю мужчины и женщины.

Балетный критик Екатерина Беляева: «Н. Малыгина, за плечами которой около 50‑ти театральных постановок, включая оперы, балеты (самая известная работа — балет «Любовь и смерть» П. Бюль-бюль оглы, идущий в Екатеринбургском театре) и концерты, представила балетный номер «Посвящение» на музыку Шумана-Листа во всей палитре образных перипетий этой романтической музыки. Она взяла три пары (исполняют Н. Кузнецова, О. Мамылова, К. Мешкова, В. Механошин, К. Попов и О. Шайбаков) и отправила их во все «тяжкие» томного любовного приключения.

Мужчины и женщины встречаются, вальсируют, мужчины ухаживают, шаркают ногой, играют в тореадоров, женщины принимают эти ухаживания, покорно усаживаясь в самое откровенное плие и крутясь в опасной обводке. Потом, вдруг, «все не так и все не то» — властные батманы, нервные пор де бра — этакие балетные пощечины дерзким кавалерам. Но упоенные своей «всепобедительностью» мужчины не сразу внемлют мольбам. Они оставляют женщин и горделиво уходят. Тогда женщины бросаются на колени, мужчины их подхватывают, и вечная игра жизни и смерти продолжается. И вот уже мужчины на коленях, они куртуазно молят о прощении, они умоляют, они молятся своим богиням, своим Мадоннам. Звучит Ave Maria… Природа умирает и воскресает, верная своему циклу. Жизнь продолжается, смерть отступает, любовь наступает и так далее. Длится эта история ровно пять минут, но балетмейстер успевает сказать самое главное, передает дальше в XXI век романтическую эстафету Рюккерта-Шумана-Листа».

Мимолетность жизни

Один из самых известных и талантливейших на сегодняшний день хореографов страны В. Самодуров специально для юбилейного вечера «МО» поставил хореографическую миниатюру на музыку «Мимолетностей» С. Прокофьева. Фортепианные зарисовки (использованы пьесы 1, 3, 8 10, 11, 14, 16) звучат в необычном оркестровом тембре (переложение для струнного оркестра Р. Баршая).

В. Самодуров давно размышлял о хореографической интерпретации этой музыки, и здесь случилась мистика совпадений — к нему обратились создатели концерта-перформанса с предложением поставить именно «Мимолетности». В его «Мимолетностях» тоже две идеи — «мужское» и «женское», только в другом измерении. Самодуров решил эту музыку, что вполне закономерно и отвечает ее стилистике, в декадентском ключе, в символике Серебряного века, переваренную через дягилевские эксперименты — с его сиреневой мистикой, обращенностью к звездному небу и упоенностью одиночеством во Вселенной, с его отрешенностью от мирского и фантастичностью человеческих отношений. Это и есть главная декорация спектакля — звездное небо, луна, горизонт земли.

Оформление корреспондирует со словами К. Бальмонта, предпосланными Прокофьевым в качестве эпиграфа к своему циклу: «В каждой мимолетности вижу я миры,/Полные изменчивой, радужной игры». Если в шумановской миниатюре — все было чувство, упоенность и растворенность в друг друге, то здесь — мужчина и женщина вроде бы лишены какой-либо эротичности. В своей субтильности они похожи на подростков, а может это собирательный символ — детей земли. Вечная Лолита (Д. Тимирова) и юный Аполлон (И. Булицын) в шортах и раскрашенной красками майке встречаются на земле, озираются, осматриваются. Они знакомятся, показывают свои таланты, шалят, смешно заворачивая носки. А потом совсем не по-детски обнимаются, застывают в объятиях друг друга, кружатся, как будто проходят этапы взросления. Кукольная миниатюра возвращает в мир гротеска, где каждый высоко поднимает руки и ноги, наподобие Бога Шивы. Пластика построена так, как будто они не могут больше существовать друг без друга: герои похожи на сплетенных марионеток, оттого и главный танц-символ — перекрещенные между танцорами ноги, с подчеркнуто остроугольным абрисом.

Они играют с руками друг друга, пролезают в созданные из тел круги, зависают как бы на невидимом стульчике. Но итог по-декадентски многозначен, его заменяет варварская пляска, а потом лирика созерцания пейзажа. Таким образом, хореограф прочитал каждую «Мимолетность» как краткий пластический порыв, небольшое состояние души и тела, изобретая для них загадочные и прекрасные конструкции из тел, кукольно-совершенные пропорции и в то же время чувственность линий. Получилась та же анатомия — анатомия души в ее микроизменениях.

Екатерина Беляева: «В первой «Мимолетности» с ее хрупким лирическим прологом герои знакомятся. Девочка (Д. Тимирова) выходит к рампе-водоему, она в задумчивости проводит ногой по зыбкому песку, потом вдруг замечает солнце (или луну, не важно), ее руки тянутся вверх. Мальчик (И. Булыцын), который появляется позже и настроен на шалость, невинно развлекает девочку разными фокусами. Третья «Мимолетность» — юмористическая, дети меряются силами, показывают друг другу, кто на что способен, дурачатся и «петрушатся» (через оркестровку можно провести параллель с «Петрушкой» Стравинского). Восьмая «Мимолетность» — интимно-лирическая.

Руки героев сплетены — они вальсируют, нежатся в руках друг друга, не задумываясь видит ли их кто-то, кроме луны и звезд.

В десятой — самой игривой и игровой из цикла — начинается агон из «Рубинов»: каждый солист сам за себя, отталкивает танцем партнера, отвоевывает пространство и место под солнцем. Напомню, что действие «Рубинов», наложенных трафаретом на балет Самодурова, тоже разворачивается на фоне звезд, но не абстрактной, а конкретной бродвейской ночи. Стравинский совсем иначе относился ко времени и месту и любил страны, которые благосклонно приняли его и его искусство.

В одиннадцатой «Мимолетности» — самой дерзновенной и саркастической во всем цикле — мы понимаем, какой выбор сделает Прокофьев. Он вернется в СССР сам и вкинет туда героев своих будущих опер и балетов (Золушку, Принца, Джульетту с Ромео и др.) без страха и сомнений. Самая главная поза, которая читается в дуэте в этой «Мимолетности», и, пожалуй, и в следующей четырнадцатой, с любой точки — это поза «Рабочего и колхозницы», и это уже не смешно. Мальчик (герой, Аполлон, скульптор), лепит себе вот такую «прекрасную» Галатею (музу, Терпсихору, Мадонну, примадонну). Забавно, что в оркестровке Баршая можно на секунду услышать и музыку из «Аполлона» Стравинского, и Самодуров, послушный музыке, еще поиграет в Баланчина, имитируя культовые позочки из «Мусагета».

Мы не будем спрашивать Самодурова, который с этим новым безымянным балетом (длительность — 10 мин.) продвинулся в следующую еще более чистую касту балетных творцов, в каком сне ему приснилась самая знаменитая работа (1937!) Веры Игнатьевны Мухиной, и почему она так гармонирует с ранним опусом Прокофьева…

Финал («Мимолетность» № 16), как и начало, лирический — сплетенные руки, перекрест взглядов, обращения к луне, солнцу, звездам, но после двух предпоследних сцен гротеска, в футуристическое счастье как-то с трудом верится…».

Свистать всех наверх!

На смену созерцанию Вселенной и причудливым арабескам марионеток приходит еще одно состояние, хоть раз в жизни да охватывающее человека, а уж музыканту оно свойственно как никому другому.

Ведь, как утверждают современные психологи, талант — это одна из форм сумасшествия. «Четыре газетных объявления» А. Мосолова на тексты из газеты «Известия» в переложении для голоса и камерного оркестра Э. Денисова — из простого нанизывания парадоксальных и комических реплик превращается в миниспектакль, фантастически сыгранный и спетый Надеждой Бабинцевой. Она сама становится образом газеты: все ее платье — как и полагается для примадонны с корсетом и пышной юбкой — обклеено передовицами с портретами селебрити. Взбитая прическа a la «взрыв на макаронной фабрике», и вот уже она со сцены мчится в зал, рассматривает зрителей и убежденно вещает, обращаясь то к почтенному мужчине, то к даме, о том, что «высшего качества пьявки покупайте и ставьте только у П. Э. Артемьев». Или о том, что «собака сбежала! Сука, английский сеттер, белая, с кофейными пятнами!». Но еще более удивительно, как сочинение, написанное в 1926, актуализируется в современной политической ситуации с украинским конфликтом: «Гражданин Заика Стефан Наумович, происходящий из граждан хутора Бабич Дон, переменяет фамилию Заика на Носенко. Лиц, имеющий препятствия к перемене фамильи, просят сообщить в Краснодар». Не выдержав напора новостной ленты, певица переходит на крик, чем вызывает к себе внимание медецинского работника, прибывшего как раз вовремя. На словах «Лично хожу на крыс, мышей морить! Есть отзывы. Двадцать пять лет практики!», она разворачивает постер с 25‑летием «МО». И на этом с доктором покидает сцену.

Девятый вал

Мосоловская дамочка-газета (а в московском юбилейном концерте шествовали газетные манекены — удивительное совпадение-параллель) задает новый виток драматургии всего вечера. Пружина энергии все более закручивалась. После первого лирического отделения с импрессионистскими всполохами «Фейерверка» Стравинского, анатомией любви в хореографической миниатюре, любовных излияниях Франчески и ее ушедшего возлюбленного из романса «Примирение», любви ко всему человечеству в кантате «К радости» Чайковского эмоциональный накал усиливается в Арии Мефистофеля, секстете Россини и «Мимолетностях», достигая апогея в мосоловском авангарде.

И лайнер под названием концерт-перформанс «Opus 25» несется на всех парах. Шторм и ветра выносят его на финальную всеобщую туттийную «Песню о встречном» Д. Шостаковича Знакомый всем мотив и слова припева объединяют не только участников концерта, выходящих парами и группами на сцену — за время путешествия дьявол подружился с Золушкой, а Франческа с балеринами, — но и весь зал.

А главным обновленным символом песни становятся дети. Именно они начинают ее и с восторгом поют, без всяких политических и исторических подтекстов, советской идиосинкразии или наоборот пафосных ностальгических оттенков. Детские голоса открывают особое гармоничное сознание, неразделенность времени-пространства, наслаждение отдельным моментом, «здесь и сейчас». С небес сыплются дождь из газет, выносят цветы, праздничный свет. А значит жизнь искусства, ее тайна, слегка приоткрытая в этот вечер, продолжается.

Итог вечера — библейское «будьте как дети». Или, если вчитываться в слова Б. Корнилова в песне Шостаковича, то призыв чуть ли не буддийский — «вставать со славою на встречу дня», «мы жизни выходим навстречу, навстречу труду и любви». Здоровый оптимизм, радость общения, беззаботность — все то, что сегодня находится на задворках постмодернистского, кризисного сознания и политических переделов, здесь воспевается, ведь именно в этом возможность для каждого действительно плыть дальше, а не чувствовать себя вечным пассажиром «Титаника».

Капитан и К ̊

Музыкальный руководитель и дирижер действа М. Грановский сам отбирал и выстраивал программу представления. Можно отметить исключительную тонкость в его решениях. Действуя, как и многие участники фестиваля «МО», в рамках концепции числа 25, он гораздо глубже подошел к этой идее. Здесь звучали произведения, которые были сочинены композиторами в 25 лет и те, которые значатся под опусом 25. Он открыл в репертуарных списках, связанных с этим числом, подлинные раритеты. Чего стоит только ранняя кантата Чайковского «К радости», которую, вряд ли где-то еще можно услышать, а «Газетные объявления» забытого сегодня композитора Мосолова — подлинная находка. Из множества вариантов дирижер отобрал то, что было бы интересно выучить музыкантам и то, что показало бы разнообразные возможности театра. И действительно, диапазон различных ансамблей, хоров, исполнительских составов оказался уникальным, только солистов задействовано было 18 человек, не говоря уже о великолепном знаменитом хоре Екатеринбургского театра.

В каждом отделение сложилась законченная драматургия — от симфонической увертюры, дающей простор для оркестра, вокальных номеров, к хореографической миниатюре и всеобщему тутийному финалу. Арочная конструкция двух отделений создавалась с учетом сценических возможностей, чтобы одна декорация могла работать на два номера. И с учетом зрительского восприятия. Постоянно поддерживалось внимание зала за счет контрастов, интересных визуальных поворотов и разыгранных мизансцен. Здесь дирижерская воля шла в тандеме с режиссерской фантазией Д. Белянушкина. Организаторы продемонстрировали максимум командной игры, профессионализма, тонкости, изящества и юмора, иронии и серьезного подхода к делу.

Оркестр театра показал превосходное владение всевозможными стилями — от барочной и классицистской музыки до русского авангарда. Причем перестраиваться оркестрантам приходилось на минимальных временных отрезках, отдельные номера шли не более 5–7 минут.

Театральный багаж

Получившийся проект можно считать и приобретением для самого театра, пополнившим свой репертуарный багаж. Две мировых балетных премьеры, которые дальше могут жить вне заданного концертом-перформансом контекста. Великолепно выученная кантата Чайковского пригодится к 175‑летию композитора, которое широко начали отмечать уже в 2014, а на 2015 намечена обширная программа. Многие театрально разыгранные вокальные номера будут пользоваться успехом в любом гала.

Неюбилейный юбилей

Концерт, конечно же, выходит за рамки жанра юбилейного мероприятия. Две мировых балетных премьеры! Целая команда постановщиков, серьезная работа всего коллектива театра, выложившегося на все 100% — а это около 500 человек, сложнейшая программа, разнообразная по жанрам и составам. Многоуровневая концепция, выводящая на внецеховые, универсальные ценности.

Можно утверждать, что здесь родилась новая театральная форма, восходящая к идее путешествия и в целом духовного пути. Встречи и расставания, любовь и отчаяние, тайны и разговоры, разочарования и радость, дьявольские козни и божественный свет. На сцене проявились все ипостаси жизни, она сама превратилась в модель жизни. Музыка, газета, творцы оказались неотделимы от потока бытия, поэтому-то все пространство до и после концерта наполнялось героями со сцены. Театр не просто вышел на улицу в буквальном смысле, а он и всегда вокруг нас. «Мы» здесь показано как соединение человека пишущего, читающего, танцующего, играющего, поющего, идущего и ищущего. И в этом жизненном цикле газета, как зеркало мира, оказывается одним из незаменимых способов увидеть себя со стороны. Пройти стадию отчуждения, чтобы с еще более мощным энергетическим зарядом войти в воды жизни, пройти через девятый вал и вернуться на берег.

Сопричастность и соединенность всех нас — эту идею можно понять и принять только через деятельность собирающего феномена, каким является газета. Все это прочувствовал и талантливо воплотил на сцене коллектив постановщиков и музыканты театра. Им удалось объединить в единую линию противоречивые сочинения, найти внутренний стержень и точку спайки этой цепи разрозненных музыкальным моментов. В концерте-перфомансе невероятным образом сопрягаются внутренние смыслы, музыкальные смысли и сюжетные линии. Хотя в нем и нет как такого связного действия, но, как и в жизни, разные моменты — непредсказуемые, трагедийные, яркие, саркастические и сумасшедшие, они в конце концов воспринимаются как целостный путь. Концерт-размышление, концерт-погружение, перформанс, вдохновленный печатной машинкой, газетными полосами, идеями главного редактора и цифрой 25.